Он выплеснул воду из таза в ведро и потянулся за тряпкой, чтобы его протереть. Стельга взяла под мышку свернутую куртку и осторожно прикрыла за собой дверь.

Она забрала старшую дочь с кухни и вручила ей свою корзину белья, вызвав этим целый шквал вздохов и пыхтения. Всем детям нравится служить на кухне, но и к другому труду нужно привыкать. Даже в статусе жены управляющего Стельга бралась за любую работу. Хотя статус этот, что бы там ни думали себе батрачки, приносил ей больше страданий, чем привилегий. Покойный муж, когда бил ее, никогда не трогал лицо, потому что хотел «уберечь красоту». Если бы не дети, Стельга от такой жизни, верно, и вовсе лишилась бы рассудка. Пока муж не умер, ей не приходило в голову, что можно жить как-то по-другому.

Дожидаясь остальных девушек, она успела переброситься парой слов с Бореком, передавшим распоряжения стражникам у ворот, и помахать рукой кому-то из близнецов, чья кудрявая голова показалась в окне детской спальни. Дочка разглядывала вышитые узоры лежащей в корзине ночной рубашки, делая вид, что не греет уши болтовней подошедших служанок. «Еще каких-нибудь два-три года, и примется сплетничать вместе с ними», – думала Стельга, не зная, радоваться или горевать.

Как только прачки расположились на мостках у реки, незатейливо названной в честь замка Подкиртовкой, Стельга перебралась на другой берег и, вооружившись ножиком, который неплохо бы сперва наточить, побрела в рощу, с каждым шагом все менее отчетливо различая звонкие женские голоса.

Приближающаяся весна дразнила теплом и солнцем, не позволяя пока насладиться ими как следует. Кругом стало тихо и очень спокойно, совсем не то, что в замке, и Стельга мысленно поблагодарила Алеша за повод вырваться ненадолго из трясины хозяйственных забот. Она сомневалась, что настойка из березовых почек продлит жизнь мастеру Матею, но, может, это средство хоть немного облегчит последние его дни. Стельга, подобрав юбку, широко шагала в глубь рощи, где росло поменьше осин и побольше берез. «Пучок с мой кулак», – просил Алеш. Это не так уж много. Стельга почти успела подумать о том, чтобы собрать на всякий случай пару-тройку «кулаков», но ее отвлекло мелькнувшее между стволов движение.

К окруженному кустарником дереву кто-то наспех привязал оседланную кобылу. Она едва повела ухом, когда Стельга, опасливо озираясь по сторонам в поисках ее хозяина, с ужасным треском наступила на ветку. Длинную нечесаную гриву зашевелил прохладный ветерок. Стельге показалось, что по ноге у нее кто-то ползет.

Потом стоящее перед ней дерево моргнуло, и она поняла, что возле него за кустом сидит человек.

Он выпрямился во весь – очень, впрочем, маленький – рост, медленно натянул штаны, застегнул ремень на поясе и достал кинжал из прикрепленных к нему ножен. Стельга развернулась и сделала глубокий вдох, чтобы закричать, но едва слышно квакнула и чуть не упала, когда невесть как оказавшаяся за спиной серая лошадь толкнула ее мордой в плечо.

Верхом на этой лошади тоже сидел человек, совсем молодой и притом очень статный, одетый в темно-красный длиннополый кафтан с оторочкой из бобрового, кажется, меха – близнецам как-то сшили похожие рукавички. Незнакомец жестом попросил товарища убрать оружие и развернул кобылу к Стельге боком, с неподдельным интересом в небесно-голубых глазах разглядывая ее сверху вниз. Она задрала голову и тоже всматривалась в его черты, убеждаясь, что никогда прежде не видела этого черноволосого юношу. Стельга знала не так уж много черноволосых юношей. Такого она бы точно запомнила.

– Что-то мы… совсем заплутали, – заговорил он, осторожно подбирая слова, и блеснул взглядом в сторону своего товарища, – верно говорю… Бакфарк? Подскажи, красавица, чья это земля и что за величественный замок на горизонте?