Фонтини-Кристи сунул руку в карман куртки, задев рукоятку пистолета, и вытащил удостоверение. Протянул шоферу, а тот отдал сержанту.

– Ты был в Африке?

– Да, сержант, – ответил Витторио.

– В каком подразделении?

Фонтини-Кристи молчал. Ответа у него не было. Он лихорадочно пытался вспомнить, что писали тогда газеты, – какие-нибудь названия или номера воинских подразделений.

– Седьмой корпус.

– Ясно. – Сержант вернул удостоверение. Витторио вздохнул. Но радоваться было рано. Сержант схватился за ручку дверцы, дернул и распахнул ее. – Выходите оба!

– Что такое? Почему? – заканючил партизан. – Нам надо добраться до места засветло. Времени в обрез.

– Вылезайте! – Сержант вытащил из черной кобуры большой армейский револьвер и направил его на них. Потом резко бросил рядовому: – Возьми его на мушку!

Витторио взглянул на шофера. Тот взглядом приказал ему делать, что сказано. Но быть начеку и готовым действовать.

Когда они вылезли из грузовика, сержант приказал пройти вместе с ним к патрульному домику у телеграфного столба. От распределительной коробки на столбе к домику тянулся телефонный кабель, он крепился к крыше; узкая дверь была распахнута.

На виа Канелли стало больше машин – или так показалось Фонтини-Кристи. Мимо проносились легковые автомобили, но попадались и грузовики, похожие на тот, в котором они ехали. Многие водители, завидев вооруженных солдат, которые вели к домику двух крестьян, на всякий случай притормаживали. А проехав опасное место, давали газу и спешили убраться подальше.

– Какое право вы имеете нас останавливать! – кричал шофер. – Мы не совершили никакого преступления! Разве это преступление – зарабатывать себе на жизнь?

– Преступление давать ложную информацию.

– Какая ложная информация! Мы – рабочие из Бавено, и, клянусь Мадонной, это сущая правда!

– Эй, поосторожней! – саркастически заметил сержант. – Ко всем твоим грехам добавится еще и богохульство. Заходите!

Патрульный домик внутри был даже теснее, чем казался снаружи. Комнатушка – шесть шагов в длину и пять в ширину. Они едва помещались там вчетвером. Но взгляд партизана сказал Витторио, что такая теснота им на руку.

– Обыщи их! – приказал сержант рядовому.

Солдат поставил винтовку на пол стволом вверх. И тогда партизан сделал странную вещь. Он обхватил себя руками, словно отказываясь подчиниться. Но он же не был вооружен – он говорил об этом Фонтини-Кристи.

– Ты меня обворуешь! – закричал он куда громче, чем было необходимо, и его крик эхом отдался от деревянных стенок. – Все солдаты воруют!

– Нам наплевать на твои лиры. Тут проезжают автомобили пороскошнее. Убери руки!

– Даже в Риме всегда дают объяснения. Сам дуче говорит, что с рабочими нельзя так обращаться. Я маршировал в фашистских колоннах! Мой приятель воевал в Африке!

«Да что же он такое вытворяет? – подумал Витторио. Почему так странно себя ведет? Он же только разозлил солдат!»

– Не испытывай мое терпение, свинья! Мы ищем человека из Маджоре. Все дорожные посты ищут его. Тебя остановили потому, что у тебя номера маджорского района. Вытяни руки!

– Бавено! Мы из Бавено, а не из Маджоре. Кто же врет?

Сержант посмотрел на Витторио.

– Солдат, который действительно воевал в Африке, никогда не скажет, что служил в седьмом корпусе. Он расформирован.

Сержант еще не договорил, когда партизан закричал:

– Синьор! Ваш – другой!

Рука шофера метнулась вниз, выхватив револьвер у сержанта. Внезапность нападения и громкий крик партизана, сотрясший тесный домик, произвели нужный эффект. Солдаты растерялись. У Витторио не было времени на раздумье, он лишь надеялся, что его спутник знает, что делает. Рядовой дернулся к своей винтовке, ухватившись левой рукой за ствол, а правой пытаясь нащупать спуск. Фонтини-Кристи навалился на него, прижал к стене, ударил затылком о твердое дерево. С головы рядового слетела пилотка, в волосах тут же показалась кровь и потекла по лбу. Он рухнул на пол.