– Ничего страшного, я сама принесу, – уверяю я женщину, но тут вмешивается Оксана.

– Что это такое? Куда это годится?! – словарный запас у девушки скудный. Все, конечно, поняли, что она против разделить обед с Ниной Васильевной, но мысль озвучена невнятно, значит, ситуацию еще можно спасти.

Только я открыла рот, чтобы Оксану за пояс заткнуть, как Воронцов перебил:

– Я с тобой полностью согласен, Оксана. – Я чуть от злости не позеленела. – Никуда не годится то, что пока Нина Васильевна с Настей на стол накрывали, ты на кровати валялась. Иди-ка принеси из кухни… ну то, что не принесли.

Я застыла на месте и уставилась на Воронцова. А он вновь тыкал пальцем в планшет, туда же и смотрел, словно ничего экстраординарного не произошло, а меня буквально-таки распирало, хотелось Марата красавчиком обозвать. Естественно, промолчала, обойдется, упырь. Один добрый поступок не перекроет десять дурных.

Хотя нужный вывод я для себя сделала: у Воронцова бывают проблески человечности, значит, все-таки есть смысл еще раз с ним поговорить и обсудить идею с рестораном.

Я покосилась на Оксану. Девушка, мягко говоря, была шокирована. Она с открытым ртом невидящим взором разглядывала свою пустую тарелку, словно секунду назад ее к смерти приговорили, а не рулет велели принести.

«Любимая женщина Воронцова» сходила на кухню, и, о чудо, не умерла. Более того, даже есть собралась. Набросала в тарелку исключительно свежих овощей и теперь ими давилась.

– Марат, можно из нашей квартиры хотя бы несколько работников сюда пригласить? – жалобно попросила Оксана, без аппетита проглотив очередной кусок огурца. – А то некому нашу комнату в порядок привести. Я бы, конечно, и сама убрала, но ты же знаешь, у меня бесконечные кастинги, пробы, съемки…

– Делай, как хочешь, – смилостивился Воронцов. Как любит повторять мама: сытый мужчина – добрый мужичина.

– А Альберта, нашего повара, можно? – Оксана, видимо, решила, что мало попросила, поэтому добавила еще.

– Исключено, – категорично отозвался Марат. – Я против, чтобы к плите подходил кто-нибудь, кроме Нины Васильевны. Я такой сочной и нежной говядины даже в фешенебельном французском ресторане не пробовал. Нина Васильевна, вы всегда вкусно готовили, но сейчас ваше мясо просто выше всяких похвал.

Нина Васильевна заулыбалась, а щеки тронул легкий румянец.

– Марат, приятно, что ты прошлые заслуги вспомнил, но сейчас похвала не по адресу. У нас теперь на кухне только Настасья хозяйничает, а я на подхвате, картошку почистить, рис промыть…

Признаться, ждала, что Воронцов выскажется по этому поводу, но он промолчал, зато его подружка не удержалась и прокомментировала:

– Настя по профессии повар, я бы удивилась, если было бы невкусно. Не сложно же делать все по рецепту, особенно, если тебя этому учили.

– Я в кабинет, меня до вечера не беспокоить, – поднимаясь, сказал Марат, когда поглотил все мясо с общей тарелки. Странно, что не лопнул.

– Я хотела с тобой поговорить, – обратилась я к Воронцову.

– Марат же сказал – не беспокоить, – тут же вставила свои пять копеек Оксана, но под грозным взором любовника сникла.

– Хорошо, приходи через десять минут.

Ровно в срок я стояла у дверей кабинета и морально готовилась к разговору, то есть вытирала мокрые ладони о юбку и успокаивала нервы, медленно вдыхая и выдыхая.

– Войди, – отозвался Марат, когда я постучала. – Только дверь за собой плотно закрой.

Переступив порог, прикрыла дверь, как и просили, потому что пришла я договариваться, а не ругаться. Проблема состояла в том, что оказалась я в кромешной тьме, хоть глаз выколи.