– Что ж. Тогда твои подарки я боюсь даже разворачивать.

– Да потом развернешь, давай, садись, поешь, пока малой спит. – Яр бросил равнодушный взгляд на переноску, но ближе не подошел. Лиза это отметила. Не зная, плакать ей или смеяться.

– Он не кусается, Яр. 

– Я знаю. 

– А косишься на него так, будто он сейчас выпрыгнет из своей кроватки и оттяпает у тебя полноги. Расслабься. Это просто ребенок. Отличный парень, надо заметить.

– Все матери так говорят о своих детях.

– Вот видишь, ты уже смирился с мыслью о том, что я – его мать. Глядишь, еще немного, и согласишься стать Данькиным крестным, – поддразнила Лиза Ярослава, но не рассчитала эффекта от своих слов. Яр закашлялся, подавившись. Из его красивых металлического цвета глаз брызнули слезы. Лиза вскочила, чтобы похлопать друга по плечу, и невольно в них утонула. 

– Крестным?

– Ну, да. Сережа погиб, а я хочу, чтобы у моего сына был достойный пример мужчины.

– Не думаю, что я могу претендовать на эту роль. – Ярослав откашлялся, откупорил бутылку и налил себе коньяка. – Будешь? За старый год.

– Если только немного вина. И не мог бы ты пояснять свои слова? Ты не хочешь быть крестным моего сына?

– Нет. Я не могу… – тут он сделал многозначительную паузу, намекая, что речь идет вовсе не о его желаниях, – быть для кого-то примером.

– Еще как можешь. Ты лучший мужчина из всех, что я знаю. Думаю, ты просто не хочешь. И если так – ничего страшного. Просто скажи. Необязательно набивать себе цену и нарываться на комплименты.

Лиза честно старалась отгородиться от обиды на Яра, понимая, что не может у него просить ничего больше, чем то, что он сам захотел бы им с сыном дать. Она отдавала себе отчет, что у него своя жизнь, в которой для них может просто не оказаться места. И что Яр не тот человек, который бы, взвалив на себя какие-то обязательства, в данном случае – обязательства по отношению к Даньке, стал бы к ним поверхностно относиться. Но… веселье в ее словах звучало настолько наигранно, что даже ей самой резало слух.

– Осторожно, Лиз. Разве ты не в курсе, что мужик – скотина примитивная? Нельзя ему таких слов говорить.

– А то что? – непонятно чем растревоженная, Лиза спряталась за своим бокалом.

– А то он надумает то, чего нет. И горя потом не оберется. – Лиза нахмурилась, обдумывая его слова, но прежде чем она успела ухватить их завуалированный смысл, Яр опрокинул стопку, вскочил и, протянув ей руку, бросил: – Потанцуем? 

– С ума сошел? У меня обе ноги – левые! 

– Отговорки не принимаются. Я тут подумал, что ты единственная девочка из всего класса, а может, и школы, с кем я никогда не танцевал. 

Ярослав уверенно обнял Лизу и закружил, подчиняя мягким движениям своего тела. А она так растерялась, что ему позволила. Уже не парясь над тем, что не умеет. Глупо было метаться, когда он тебя уже вел. Лет двадцать от него бегала, боясь показаться деревянной, ни на что не способной клушей, а тут – нате, пожалуйста. Чего только боялась? Ну, не вышло бы – и ладно. Посмеялись бы, и все. А она из этого прямо целую трагедию состряпала. Дурочка. Оказалось, это так легко! Танцевать с ним. Он просто все взял на себя. Ей разве что оставалось за ним следовать. И повторять. Вот Лиза и выплясывала какую-то пародию на ча-ча-ча, а потом извивалась в румбе. Хохотала, вкладывая в каждое движение чрезмерную наигранную сексуальность. Крутанулась особенно неудачно, ударилась спиной о его грудь и тут же отскочила. Потому что, кажется, каждой клеточкой своего тела почувствовала характерную выпуклость у него в штанах. Щеки обожгло. Стало ужасно неловко. И… будто бы душно.