Белое, как простыни в реанимационной палате, лицо, закрытые глаза и сухие потрескавшиеся губы. К обеим рукам Тамаркиного сына тянулись тонкие нити капельниц. Числов сжал руку девушки и проговорил:

– Я узнал у врача. Все обойдется. Парень спит. Повреждения поверхностные, внутренние органы целые. Много крови потерял. Найду гадов. Мы с твоим сыном вместе найдем. Наверняка это школьники, как и он. Ну, не плачь, милая.

Числов прижал к себе родное зареванное лицо и проговорил задумчиво:

– Вот только странно, что били так… грамотно. Школьники не знают про болевые точки. Тут спецподготовка нужна. Или опыт военный. Может, брат у кого из них воевал. Тогда все будет проще.

– Ты поезжай. – Тамара подняла на Числова красные опухшие глаза. – Ребята в отделе шумели, что у тебя на участке второй труп. А я здесь еще побуду. Мне отгул дали.

По дороге на работу Числов получил странное сообщение от Зверева: «Тебя отстраняют от дела. Майор лютует. Готовься».

Что могло произойти за три часа, пока он ездил в больницу? Что значит «отстраняют»?

При появлении Числова в отделе наступила нехорошая тишина. Числов на негнущихся ногах, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, прошел в кабинет начальника.

– Что случилось, Серый?

Отношения между майором и Числовым были приятельскими. И сейчас, глядя в налитые необычной злобой глаза, Числов опешил.

– Я тебе не Серый, а товарищ майор!

– Да что случилось-то?

– Что случилось? Ты выяснил, кто Тамариного сына избил? Не успел? А ребята успели. Это был Сивцов, наш сегодняшний труп. Так что у тебя мотив, капитан. Это залет. И еще. На месте преступления еще один окурок нашли. Сразу твои данные загрузили. И что выяснилось? Этот твой окурок, Числов. Ты что, курил на месте убийства?

– Нет, конечно. Есть же правила…

– Так откуда, твою мать, он там взялся?

– Да подожди ты орать! Я ничего не понимаю!

– Да что ты? Зверев только вернулся от мамаши Василия Ганина, к которой ты сам его отправил. Откуда ты так быстро адрес узнал? Так вот. Мамаша сообщила, что когда ее сын собирал вещи, пришел полицейский. И предъявил удостоверение на имя капитана Числова. Сказал, что забирает Василия для допроса. И забрал, твою мать!

– Я в больнице был с Тамарой.

– С Тамарой? Которая подтвердит любое твое алиби, потому что ты с ней спишь?

Числов растерянно опустился на стул.

– Встать! Сдать оружие и удостоверение! На время внутреннего расследования тебе запрещается заниматься любыми делами. Собери все материалы по делам, которые ведешь, и принеси мне.

– Есть, товарищ майор! – злобно выплюнул Числов, по-военному четко отдал честь, развернулся на каблуках и, печатая шаг, вышел из кабинета.

В отделе, не обращая внимания на взгляды и тихий ропот, он принялся копаться в столе, доставая и сортируя все, что могло потребоваться для проверки. Потом с остервенением кинул документы на стол и выпрямился, обводя товарищей взглядом.

– Так, орлы. То тут, то там слышу: «Числов продался», «Леха отомстил», «Капитан мог убить». Хватит шептаться за спиной. Кто смелый, давай поговорим лицом к лицу!

– Я могу и не за спиной, – донеслось из дальнего угла.

Немолодой старший лейтенант, которого в отделе все звали дядя Коля, протиснулся мимо сослуживцев к столу Числова.

– Все знают, Леха, что у тебя с Тамарой… отношения, – начал дядя Коля, – ты в школу ходил, отмазывал ее сына после драки с одноклассниками. Убитый Сивцов Тамариного сына страшно избил. Окурок твой нашли на месте убийства. И ты воевал, тебе убить просто.

– Я вместе со Зверевым был, когда Сивцова убивали! Мы в гараж вбежали, он еще теплый был! Подтверди, Саня!