– Понимаю, понимаю – многозначительно покивал Гронский. – Только я не это имел в виду. Под редчайшим явлением я подразумеваю настолько идеальный сложенный пасьянс, что это кажется невероятным. А ведь именно в невероятности чаще всего скрывается банальность. Думаю, что смогу доказать вам это. Но сейчас меня сильно беспокоит другое: многое в этом деле кажется безумным и неестественным, настолько странным, что может напугать даже самое сухое воображение. Но что пугает лично меня в этом деле – это как раз таки те факты, которые не кажутся необъяснимыми. Попробуйте ещё раз вспомнить свой рассказ. Если я вас правильно понял, Зорин после выхода из автобуса бросился в сторону поля. Смерть настигла его на обочине, когда он практически сошёл с дороги. Вы сказали, что голова его была повёрнута в сторону полей, а лежал он на животе. Кроме того, кто-то успел за короткий промежуток времени обшарить его карманы? И вот мой вопрос: зачем убийца, кто бы он ни был, взял пистолет убитого? Можно украсть браслет, можно украсть деньги, но не вижу решительно никакого смысла в воровстве орудия убийства. Если только…

– Если только убийца не хотел кого-то прикрыть – пробормотал Рогин. – Возможно, пистолет имел какое-то значение. Или какой-то опознавательный знак, который мог открыть истинный смысл… чего? Виктор Вениаминович, нет, это слишком сложно, для того…

– Нет, нет, думаю, вы на правильном пути – пробормотал Гронский. – Вернее, вы близки к тому, чтобы вступить на правильный путь. Но главное, что меня беспокоит – зачем налётчик побежал к полю?

– Он бы просто безумен – пожал плечами Рогин. – даже был какой-то неестественный, как будто его какие-то конвульсии били. Такое ощущение, что он явился грабить, совершенно не имея никакого плана. Как будто увидел сцену грабежа из боевика девяностых и составил себе представление о киношном ограблении, как о реальном. Он даже не продумал пути отступления. Хотя его двоюродный брат и отзывался о нём, как о честном и порядочном человеке, но очевидно же, что он жестоко ошибался. Налётчик откровенно схалтурил. У него не было ни машины для отступления, ничего. Я уверен, что не убей его этот мгновенный убийца, этого Зорин схватили бы на следующий же день. Он был просто сумасшедший, съехавший с катушек…

– Может быть, вы и правы – задумчиво кивнул Гронский. – Но есть и другое объяснение. Мне пришла в голову одна мысль, которая может кое-что прояснить. Думаю, когда я озвучу её, у вас не останется сомнений в том, что этот пасьянс, который мы так отчаянно пытаемся изучить, изначально был сложен неверно. Всего лишь небольшая перестановка карт – и дело бы заиграло в новом свете.

– Что вы имеете в виду? – спросил Рогин. – Вы намекаете, что знаете, кто мог бы совершить убийство за такой короткий промежуток времени и скрыться?

– О нет. Я боюсь, сейчас это не то, что нам стоит обсуждать. Я пытаюсь натолкнуть вас на более важные мысли. А именно: кто не мог совершить убийство за столь короткий промежуток времени. И сейчас ответить на этот вопрос мне кажется труднее всего. Я не буду озвучивать пока что свои идеи по поводу данного дела. Я лишь дал вам некоторые намёки. Подумайте об этом. В конце концов, вы ведь тоже подозреваемый. Только пассажиры автобуса имеют реальное отношение к этому делу. А пока что, послушайте вот что.

Гронский откинулся на спинку стула.

– Несколько дней назад мой давний друг, следователь уголовного розыска, написал мне сообщение с просьбой помочь ему разобраться в одном странном дельце. Речь идёт о краже одного аксессуара у известного коллекционера. Она не стоит миллиарды долларов, но события, которые с ней связаны… что ж, здесь интереснее. Я не знаю подробностей, только некоторые детали. Но их достаточно, чтобы взглянуть на ваше ночное приключение под другим углом. В той краже тоже оказался замешан Зорин.