Оставив Демидова и Ряжского работать по своим направлениям, он сначала заехал к мэру города и губернатору области, благо они сидели в одном здании. Можно было бы захватить с собой и Смирнова, но индифферентность генерала уже стала ему надоедать. Пора выдвигать на его место и место зама других, скажем, тех же Лоскутова или Пискарева.

Однако ни мэра, ни губернатора Ясенев на работе не застал.

– Уехали по срочному вызову.

– Куда?

– Кто ж знает, господин Ясенев.

– Ладно. Не в моих правилах ждать, сидя на одном месте. Результат ожидания нужно искать только в постоянном движении.

Покинув негостеприимное здание местной власти, которое, как теперь во всех больших городах России, называлось «Белым Домом», по аналогии с «Вашингтонским обкомом», Ясенев встретил искомые фигуры там, где не предполагал увидеть. А впрочем, где же и не быть этим пчелкам, как не возле бочки с мёдом?

Секретарша Баранова испуганно встрепенулась:

– Александр Петрович, погодите! У Григория Лаврентьевича важное совещание.

– А я, Верочка, и есть его папа Лаврентий Берия, и ничего важнее меня у него быть не может.

В кабинете генерального директора за столом с коньяком и лимоном сидели пять человек. Сам Баранов, мэр Архангельска Правдин, губернатор области Ефимчук. Четвертым был Раймонд Кларк, Управляющий московского представительства «Де Бирс». Старый знакомый. Невысокого роста худощавый джентльмен с вытянутой, как у таксы, мордочкой. Любитель русских пословиц. И, как понимал Ясенев, главная скрипка в этом музыкальном квинтете.

Пятым был некто с неприятным лицом, голым черепом, обтянутым желтой кожей и неподвижным взглядом. Ясенев с ним лично знаком не был, только по оперативным сводкам и фотографиям в деле. А все, что касалось «Архангельской алмазоносной провинции», он держал в памяти, как сложную химическую таблицу элементов Менделеева. И ему хватило двух-трех секунд, чтобы всплыло в подкорке название этого «элемента» в одной из клеточек: «Жогин». Даже базовая профессия и почетное прозвище в криминальной среде Архангельска: «Хирург. Профессор Мориарти».

– Приветствую вас, господа. Не помешаю?

– Я тебя завтра ждал, – промямлил Баранов. У всех остальных на устах повисли растерянные улыбки. Кроме Жогина. У того словно бы приклеилась к лицу желтая карнавальная маска с плотно сжатыми губами. Такой цвет выработался от долгого пристрастия к кокаину. Это было Ясеневу тоже известно.

– Ларингит прошел, лучше стало. Решил: чего оттягивать?

– Ты бы хоть позвонил, мы тут по срочному делу.

– Да я уже догадался. Но оно, скорее всего, и меня касается. Как всё, что связано с «Архангельской алмазоносной провинцией». Так что уж, извините, подвиньтесь.

Обменявшись со всеми присутствующими рукопожатием, Ясенев бесцеремонно уселся за коньячно-лимонный стол.

– Продолжайте, господа, продолжайте. На чем мы остановились?

– Текучка! – развел руками Баранов.

Губернатор поднялся из-за стола:

– Да мы как бы уже и закончили.

Мэр взглянул на часы:

– Да, пора.

– Пора руководить городом и областью, – усмехнулся Ясенев и, широко улыбаясь, обратился к заморскому гостю в этой архангельской опере: – А что здесь делают наши добрые дебирсовские друзья?

Кларк хорошо владел русским языком и имел частые контакты с Ясеневым в Якутске и в Москве. Встречались и в Лондоне. Знал, что с ним лучше не темнить и ответил шуткой:

– Я, Алекс, намерен прибрать к рукам весь «Севералмаз», как это у вас говорят, с потрохами.

Все натужно засмеялись. Опять же, кроме Жогина. Он не спускал взгляд с Ясенева, буквально сверлил в нем дырки. А вот пальцы все время двигались, не могли оставаться в неподвижном состоянии. Как лапки у паука.