Сгораю от нетерпения увидеть вас в шикарных одеяниях, украшенных белыми и красными цветами драгоценностей. Я вас понимаю, мой милый: вы испытываете ревность и теперь проявляете ее, несмотря на все усилия скрыть это чувство. Но ваша ревность вовсе не из тех, что встречается у первого встречного любовника из огромного числа рогоносцев, которых можно встретить в нашем народе, и которая придает ему некую гордость. Вы же – завистливы, даже к чарам прекрасного пола. Вы претендуете на то, что превосходите красотой женщину, которую мы с вами любим. Ах, как она не права, что не смотрит на вас хотя бы мгновение! Когда ее взгляд снова упадет на вас, вы будете украшены бриллиантами, парчой и кружевами и навсегда превзойдете ее благородством и грациозностью походки. Нет никакого сомнения, что она лопнет от досады.

Ваш самый преданный друг.

…

Вот какие изменения претерпела парочка Дюбарри, и это сразу же коснулось многих: помимо герцога де Ришелье, другими словами, «г-на де Р.», самого «близкого» из друзей семьи, пришла очередь маркизов и сборщиков налогов, военных и гражданских чинов, банкиров. Среди самых престижных «близких друзей» можно назвать герцога де Лозена, но частые визиты маркиза де Ла-Тур-Дюпен, занимавшего положение чуть менее высокое, подтверждают, что семейство Дюбарри допускало в дом только тех, кто был принят при Дворе. Их честолюбие заставляло выбирать своих гостей из ближайшего окружения Короля. Благодаря очарованию Жанны, ее острому уму, а также тому, что при ней находился известный нам блестящий импресарио. Но у Дюбарри созрел план намного более честолюбивый, чем желание заручиться добрым расположением влиятельных людей, то есть тех немногих, кто был близок к Королю. Жанна знала о тайных намерениях своего сообщника. Тот метил выше герцогов и принцев крови. Всю свою энергию и все свои действия он втайне направлял на то, чтобы подложить Жанну в постель самого Короля.

Кстати, это была не первая его попытка. Несколькими годами ранее он уже хотел «подарить» Любезному Королю некую девицу Доротею[55], дочь водоноса из Страсбурга. Эта юная красотка из народа не смогла познать успеха, которого от нее ждали. Плут почти бесплатно давал своей обычной клиентуре возможность наслаждаться прелестями юной уроженки Страсбурга. Мы знаем историю о принце де Лине, заявившем, что был очарован «любовью этой Лаис».

Дюбарри, казалось, извлек урок из неудачи, «сократив» при посредничестве Лебеля[56], первого камердинера Короля и его главного поставщика свежей плоти в знаменитый «Олений парк», путь, который мог привести женщину не только в объятия Короля, но и сделать любовницей и доверенным лицом монарха. А путь этот был крайне долгим и усеянный преградами. Но, по мнению Дюбарри, Жанна более чем кто другая была достойна провести несколько ночей в домике для удовольствий Короля.

2 января 1768 года

(Ришелье, Жану Дюбарри)

Чего же вы еще от меня хотите? Неужели вам мало того, что вам уже дала судьба? Вспомните же, что именно я способствовал ей, господин граф из Ниоткуда, и можно по неосмотрительности снова опустить вас в дворянство птичьего двора. Вашему Ангелу будет очень не по себе среди невеж, которые едят руками и путают крылышко с гузкой.

Но наша любезная крестьянка, несомненно, не знает, какими глупыми прожектами вы занимаетесь. Думала ли она когда-либо, что г-н де Фитц-Джеймс, или г-н де Лозен, или я будем лично заниматься составлением ее геральдического герба, которого нет в каталоге д’Озье