Это же счастье, Миша, счастье привалило! Словно зуб болел и вдруг прошёл. На работе его ждёт приказ о присвоении очередного звания. Вчера в разорванной чужой болью фиолетовой ночи полнолуния он увидел голубые глаза той, что снилась ему много лет. Так почему майор сосредоточен, как в чужой стреляющей непроглядной тьме?

«Операция детский сад закончена. Но почему именно сейчас Марина решила выкрасть кирпич? Откуда пошла утечка? Допустим, моя мама могла видеть, как я его упаковывал в рюкзак, собираясь в Москву. Допустим, она во время уборки на мансарде на него наткнулась месяц назад и вспомнила, как после академии я попросил у неё махровое полотенце. Допущу, бывшая моя позвонила ей по невообразимой надобности именно вчера. Допустим, её шеф заинтересовался антикварными строительными единичными экземплярами, а она сообразила ему впарить часть совместно нажитого нами имущества. Это количество допущений приближает общую вероятность сценария к нулю. То, как они всё организовали с использованием видеокамеры, чтоб застраховать мою ненаглядную от уголовщины, позволяет назвать их операцию «детский сад». Получив от Марины отказ от родительских прав, я снял все претензии. Цель оправдывает средства. Но не снимает тему с повестки дня. Этот кирпич – моё сокровище. Если бы не он, хрен бы я обнаружил жучки в квартире. Да и в голову не пришло бы их искать». Он продолжал напряжённо думать.

Даже историческая загадка, связанная с находкой в подвалах Солянки, вызывает аппетит у кладоискателей, почерк его неудачливых похитителей не вязался со способом установки подслушивающих устройств в его квартире. Несоответствие не только показывало нос, оно орало во всё горло. Говоря на понятном для Маринки языке одежды, как ситцевая юбка и унты. Камера видеорегистратора, привинченная к телеге с кобылой. Значит, у похищения с «семейными» силами есть второе дно. И оно его беспокоило так же, как и сам факт утечки информации о загадочном предмете, что никого не волновал с тех самых пор, как служил спудом квашеной капусты в коммуналке. Отдав «конкурирующей фирме» опустошённую ёмкость, Михаил получил в руки не только юридическую свободу своей дочери от тлетворного влияния светской дантистки, но выиграл самое главное – время и сведения. Контакты, файлы и переписку, а ещё фотографии из её смартфона, изучение заднего плана selfi на которых даст ещё и топографическую привязку. Пока же противник, снова вскрыв древний контейнер, обнаружит вместо «кащеевой смерти» пустышку с газетным пеплом, пока снова встанет «на лыжню», у офицера разведки есть фора поставить в известность коллег и выяснить, кому и зачем понадобилась траектория люстры в его квартире во время свистоплясок соседей сверху.

«Есть ещё одна тема, – решил он, сворачивая с Садового кольца на Мясницкую после того, как дочь расцеловала его на радостях ещё раз и нырнула в метро на Сухаревской, направляясь к тётке, – Лена. С ней надо объясниться до того, как начну давать показания и писать рапорты».

Что ж, читатель, отдав должное прочим жанрам, – ироническому детективу с исторической подоплёкой и мелодраме, – переключим, наконец-то, скорость. Переходя на другой уровень, заметим всё же, что события в их развитии потребуют и иного темпа повествования, переходя местами в ритм азбуки Морзе. Что ж, разве сама жизнь, порой, стряхнув созерцательность неспешного размышления у пруда за удочкой, не требует от нас напряжения и концентрации чуть ли не на пределе возможностей ума и органов чувств? Так вперёд, читатель, поторопимся, пока изумлённая Лена открывает дверь.