Грипп передается от человека к человеку воздушно-капельным путем – с мельчайшими брызгами инфицированной слизи, рассеиваемыми нами вокруг себя при каждом кашле и чихе. Мокрота и сопли весьма эффективное средство доставки вирусных боеголовок, но лишь в ближнем бою, ибо в аэродинамической трубе их явно не испытывали, и дальше чем на метр-другой от себя их не запулишь при всем желании. Следовательно, гриппу для эффективного распространения требовалось, чтобы люди жили как можно более скученно. Эврика! Это же ключевой момент, настоящее прозрение: люди далеко не всегда жили так плотно друг к другу. На протяжении большей части истории человечества люди, будучи охотниками и собирателями, напротив, рассредоточивались. Все изменилось около 12 000 лет тому назад, когда какому-то охотнику где-то на просторах Евразии пришло в голову возвести частокол вокруг отловленной пары диких животных – барана и овцы – и заняться их разведением в неволе, иными словами, скотоводством. Параллельно с этим и собирателям надоело шляться по лесам и полям, началось одомашнивание растений, развилось земледелие, а по совокупности две эти тенденции как раз и дали тот эффект, что земля с тех пор оказалась способной прокормить на порядок больше селившихся бок о бок людей, чем те и не преминули воспользоваться – и стали сбиваться во все более плотные общины, дабы состязаться, сотрудничать и в целом являть миру все премудрости социализации. Однако революционный переход к земледелию и животноводству ознаменовал собой и начало новой эры не только в социально-экономических отношениях.

Переход к коллективному земледелию повлек за собой всплеск ранее неведомых человеку так называемых «массовых заболеваний», обусловленных именно скученностью, – кори, оспы, туберкулеза, гриппа. Люди во все века были подвержены инфекционным заболеваниям – проказа и малярия были настоящими бедствиями задолго до сельскохозяйственной революции, – но лишь тем, возбудители которых были приспособлены к выживанию в малочисленных и разрозненных первобытных родоплеменных общинах. Хитрости этих микробов, позволявшие им процветать в столь скудных популяциях людей, включали способность повторно инфицировать ранее переболевших в обход иммунной системы и пересиживать периоды безлюдья в так называемых «зоонозных резервуарах», проще говоря, в организмах животных-переносчиков. Обе стратегии гарантировали поддержание достаточного для выживания микроорганизма как вида пула восприимчивых носителей.

Массовые заболевания стали давать совсем иную эпидемиологическую картину. Они огненным вихрем обрушивались на популяции земледельцев и жестоко прореживали их, но у выживших при этом вырабатывался стойкий иммунитет на всю оставшуюся жизнь, исключавший всякую возможность реинфекции. Возбудители массовых заболеваний зачастую могли инфицировать и животных, но не столь эффективно, как человека, а некоторые приспособились ориентироваться на человека настолько избирательно, что превратились в виды, паразитирующие исключительно на особях homo sapiens. Таким видам для продолжения существования требовались скопления из тысяч или даже десятков тысяч потенциальных жертв – отсюда и понятие «массовое заболевание». До описываемой революции эпохи неолита возбудителям массовых заболеваний было бы просто не выжить, ну а после нее их эволюционные успехи начали расти как на дрожжах – пропорционально и даже с опережением темпов роста человеческих популяций.