Интересно, что Оксфордский словарь назвал словом 2016 года слово post-truth – «постправда». Это слово «описывает или обозначает обстоятельства, при которых объективные факты являются менее важными при формировании общественного мнения, чем призывы к эмоциям и личным убеждениям». Авторы словаря отмечают, что «концепция постистины» существует в течение последних десяти лет, но всплеск интереса к ней стал заметен в текстах после прошедшего в июне референдума о Brexit и президентских выборов в США в ноябре. То есть зачастую аудитория ждет от СМИ не истину, а то, что соответствует ее представлениям о мире, тех мнений, которые совпадают с ее собственными

До сих пор в Сети можно найти много сообщений о якобы произошедшем 25 октября 2009 года в Латвии падении метеорита. Инсценировку осуществила латвийская компания-оператор мобильной связи. Как сообщили инициаторы, «целью этой акции было вселить оптимизм в латвийское общество и доказать, что страна в течение всего лишь суток может стать ньюсмейкером в мире не только в категории новостей о кризисе, но и с позиций чего-то необычного и позитивного». В МВД Латвии осудили поступок компании, однако к ответственности никто не бы привлечен. Этот пример появления информации, вообще не связанной с реальностью, характерен для сегодняшнего состояния СМИ.

Но, связанная с реальностью или нет, информация сама по себе настолько важна для СМИ, что можно сказать – без информации нет массмедиа, возможна только пропаганда, да и то неубедительная. В книге «Вторая древнейшая. Беседы о журналистике» знаменитый журналист Валерий Аграновский отмечал, что даже и в аббревиатуре СМИ самое важное слово «информация»: «Получилось, что «информация» стала во главе журналистских форм и жанров. Помню, когда я сорок пять лет назад учился газетному делу, мне говорили (а сегодня я сам говорю молодым коллегам), что информация – хлеб журналистики. Говоря «информация», подразумеваем «журналистика».

Ему вторят А. Н. Чумиков и М. П. Бочаров: «Информация из некоторого вспомогательного инструмента постепенно превращается в один из главных продуктов, способных непосредственно обеспечивать как локальное благополучие и индивидуальный комфорт, так и прогрессивную динамику социума. В этой ситуации буквально на всех видах рынка разворачивается и нарастает серьезная конкурентная борьба за то, чья именно информация будет востребована, осмыслена, куплена, применена».

При этом информация применительно к сфере массмедиа совсем не идентична информации, например, произведений искусства или науки. Применительно к СМИ «информацию невозможно повторить, – пишет Никлас Луман, – воплотившись в событиях, она превращается в неинформативные данные. Известие, распространяющееся повторно, хотя и сохраняет свой смысл, однако теряет свою информационную значимость».

Понятно поэтому, отчего редакции СМИ так стремятся получить новость первыми: «конкуренция за право первыми обработать источник свежей новости между пресс-центрами, информационными агентствами, печатными и электронными СМИ столь высока именно потому, что если первый выход информации „съедается“, условно говоря, на 100%, то последующие – все меньше и меньше, пока не набивают оскомину и не перестают перевариваться совсем».

СМИ помогают нам в жизни, образуют своим присутствием само общество, общественное мнение. Они выдают своим потребителям информацию, за которую жестко соперничают между собой. Но кто (или что) заставляет СМИ «кормить» нас новостями? Кто (или что) ведет к такому соперничеству? В числе тех, кто задавался этими вопросами, – Валерий Аграновский: «во имя кого или чего расцветает соперничество внутри и между составляющими СМИ? Если газеты читают, радио слушают, телевидение смотрят, рекламодатели сами слетаются. Как трудно и нас завлечь высоким качеством „товара“, и рекламой не перекормить: чистая эквилибристика – пройти без потерь между Сциллой и Харибдой…».