Слышно было, как глухо дышит в ожидании учебный теплоход. Мальчишки, их было около двадцати, облепив леера, разглядывали монастырь в бинокли. Белое судно на голубом зеркале воды смотрелось очень эффектно.

Вот к шлюпке подошли два паренька, которых она видела на службе. Сняв ботинки и засучив черные флотские брюки, они стали спускать шлюпку на воду. Но не отчалили, нетерпеливо поглядывали в сторону корпуса, где жила братия монастыря и где сейчас у крыльца о чем-то беседовал со священником капитан.

– Ребята, у вас сегодня освящение? – спросила Наталья.

– Сегодня, – откликнулись оба. Надо было видеть, сколько скрытой радости таили в себе их горящие глаза.

– И сразу отплываете обратно?

– Нет, сначала будет праздничный ужин, потом концерт у костра, – ответил тот, что постарше. – У нас, знаете, как парни на гитарах играют! Два месяца к этому дню готовились. Если останетесь, услышите.

Люба взглянула на небо в ту сторону, откуда медленно выворачивалась иссиня-чёрная туча. Солнце беспомощно цеплялось лучами за кудрявые головы сосен, но туча упрямо заглатывала его в свою хищную пасть. Не прилетит Анатолий за ними сегодня, придётся здесь ночевать. Наталья, небось, обрадуется: сама не своя до всякой романтики. А уж если ещё гитара, песни да костер – вообще туши фонарь! Её стихия.

Капитан вернулся быстро. И хоть всё так же приветливо улыбался им, чувствовалось, что чем-то сильно озабочен. Мальчишки тоже поняли это: примолкли и старательно заработали вёслами.

По тропинке от монастыря приближалась невысокая тёмная фигурка. В ней не сразу можно было признать отца Серафима. В черной рясе, с большим наперсным крестом на груди. Волосы покрыты черной плюшевой скуфьёй. И даже походка изменилась, стала более степенной, величественной.

– Пойдёмте, сестрицы, я вам наше подворье покажу. Любе вспомнилась его вчерашняя беседа с Анатолием: про то, где кабель приобрести можно, про электростанцию, какие-то запчасти, про строительство дороги к монастырю… Нормальный мужик. И даже по стопочке пропустить не отказался. Говорил о мирских делах так же упоённо, как и о духовном. И главное, свой в доску. А стоило облачиться в рясу – будто подменили. Нет, не принимает её душа чёрных одежд, и всё тут!

Когда поднялись на звонницу, неожиданно рядом, словно из воздуха, как привидение, возник голубоглазый священник. Не слышала, как следом шёл. Следит за ними, что ли?.. Как неприятно.

– Отче! Юнги просили судно освятить, – обращаясь к отцу Серафиму, заговорил он каким-то глухим напряженным голосом, – но я отказал. Капитан позавтракал с утра, пришлось

отстранить от причастия. Приплывут в другой раз. Да еще собирались костер на берегу развести. Нечего святотатствовать. Отчаливают на Бесов Нос. Тут недалеко, успеют до грозы… – и с вызовом посмотрел Любе прямо в глаза. Но она не отвела взгляда. И в тот же миг пронзило молнией небо и заскрежетало окрест. Тишина после грома показалась оглушительной. А судно уже снялось с якоря.

Конец ознакомительного фрагмента.