Будь Христос тем, кого желали видеть иудеи, этой беседы просто не было бы. Она не могла состояться по нескольким причинам. Первая – иудеи и самаряне презирали друг друга и не общались между собой, даже в самых крайних случаях. Основным населением Самарии были люди, жившие здесь со времени, когда евреи были пленены вавилонянами. Они не были угнаны в плен, остались здесь, смешались с язычниками.

Иудеи считали, что самаряне отпали от народа Божия и Бога понимают неправильно.

Тем не менее, самаряне тоже ждали обещанного Мессию.

Христос шел из Иерусалима в Галилею кратчайшим путем – через Самарию. Этим путем не ходили иудеи, предпочитая окружной путь, только чтобы не сообщаться с самарянами.

«Итак приходит Он в город самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды» (Ин. 4, 5–7).

Это было время послеобеденного отдыха, самый зной. Почему женщина не пришла за водой утром или вечером, как остальные? Очевидно, у нее были причины как можно реже встречаться с другими жителями города.

И тут Господь попросил у нее пить. Это было двойным нарушением существовавших у Его народа устоев. Мало того, что Он заговорил с жительницей самарийского города, Он заговорил с женщиной, вот так просто, на улице, в отсутствие ее мужа. Это считалось неприличным, безнравственным.

Женщина очень удивилась:

– Как ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки? ибо иудеи с самарянами не сообщаются.

Тут завязывается диалог, один из самых длинных и проникновенных в евангельских книгах. Писательское мастерство Иоанна Богослова передает интонации, позволяет нам почувствовать настроение беседы, воочию увидеть происходящее.

Христос, утомленный трудным путем, ожидающий учеников, отправившихся раздобыть еды, просит пить у женщины.

У Него нет ничего, чем бы Он мог зачерпнуть воду, но на ее вопрос Он отвечает:

– Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

Она удивляется этим словам, ведь в ее понимании вода живая – это ключевая вода, вода из источника, а этот странный человек, мало того, что заговорил с нею, так еще и, прося пить, уверяет, что сам может дать воды.

– Господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? – недумевает женщина.

Но вот внезапная мысль озаряет ее. Что-то подсказывает, что собеседник предлагает ей какую-то другую воду, не из этого источника. Кто же этот собеседник? Где же та живая вода? Неужели есть источник лучше и важнее этого, полученного в наследство ее соотечественниками от святого праотца Иакова, который сам со своими домочадцами пил из него? Если бы была другая, лучшая вода, то Иаков не пил бы отсюда… Между тем чужестранец говорит именно о другой воде. Неужели Он больше самого Иакова?

«Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую».

Уильям Фостер. «Иисус и самарянка у колодца», 1891 г.

Такой вопрос, естественно, возник в голове самарянки, и она задает его Спасителю:

– Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?

Непонимание женщины нисколько не тревожит Христа. Он видит в ней способность к духовному просвещению. Он терпеливо разъясняет, в чем заключается преимущество Его воды, утоляющей духовную жажду, текущей в жизнь вечную, перед чувственной водой Иакова, после питья которой жажда опять возобновляется.