Председатель собрания объявлял повестку дня. На повестку дня может выноситься несколько вопросов: основной вопрос, приём в партию, персональное дело коммуниста или просто отчёт коммуниста о своей деятельности, разное. Она может уточняться коммунистами и должна утверждаться голосованием по той же процедуре. В президиум могут поступить записки от коммунистов с просьбой по той или иной причине отпустить их с партийного собрания. Чаще всего это отлынивание, нежелание тратить 3—4 часа своего драгоценного времени на, порой, пустую говорильню. Опять голосованием собрание отпускает или не отпускает коммуниста с партийного собрания. Если тебя отпускают, то ты летишь с собрания как на крыльях. Тебе на этот раз очень повезло. Невольно приходит на память анекдот.

«Секретарь донимает коммуниста:

– Ты почему не был на последнем собрании?

Тот оправдывается:

– Если бы я знал, что это будет последнее собрание, то я бы сам пришёл и жену с тёщёй на него привёл»

После ухода с собрания отпущенных коммунистов, устанавливался регламент: время на доклад, на выступления в прениях, какое время выделить на прения, через какое время работы, и на сколько, делать перерыв в работе собрания и пр. Председательствующий спрашивал у докладчика, сколько ему нужно времени на доклад. Если он запрашивает слишком много времени, то с мест идёт ропот, и кто-то предлагает сократить время доклада. Всем хочется поскорее разделаться с этой «бодягой». Это не делается, если докладчик из начальников.

Когда регламент установлен председатель предоставляет слово докладчику. В течение 20—60 минут он должен вещать политически грамотные установки, анализировать состояние дел в учебной группе, на курсе, факультете, ставить в пример отличившихся, критиковать нерадивых, дать всему политическую оценку, поставить задачи партийной организации.

По завершении доклада докладчику, с разрешения председателя коммунисты могли задавать вопросы. На них докладчик мог ответить сразу, либо в заключение прений. Если выступает большой начальник, то коммунисты, наученные горьким опытом, ему вопросы не задают. Об одном высоком начальнике ходила жизненная, армейская байка. В конце доклада он спрашивал: «Вопросы есть?» В ответ молчание. Он резюмировал: «Всё правильно. Вопросы задают одни дураки».

Начинались прения. На этом этапе возникали затруднения. Желающих выступить в прениях либо не было, либо их было очень много, тогда они записывались заранее. Но чаще всего председатель спрашивал: «Кто желает выступить?». Желающие выступить поднимали руку. Председатель из леса рук выбирал нужного, по его разумению, выступающего, либо он давал слово коммунистам, заранее записавшихся для выступления. Порой тому, кто желал что-то критическое сказать, слово не представлялось. Как и доклад, выступления в прениях зачитывались по бумажке.

Во-первых, каждое слово должно было быть политически выверенным. Во-вторых, чтобы в течение выделенных тебе по регламенту 3—5 минут, ты не «бекал-мекал», а чётко прочитал всё заранее заготовленное и написанное на бумажке целиком, либо в виде тезисов. Как правило, эта была пустая болтовня: «одобряем», «заклеймляем», «улучшим», «повысим». Хуже всего, если в выступлении звучали слова критики в адрес провинившегося коммуниста. С одной стороны, ему, как правило, никто не хочет зла, и его стараются оправдать. С другой стороны, присутствующее в таких случаях высокое партийное начальство делает выводы, что партийная организация покрывает нарушителя партийной дисциплины, и принимает решение сурово наказать коммуниста своей властью.