Такова тяжёлая печать «общего ранжира»! Но, может быть, для гения она особенно тяжела. Так, врождённая гениальность физика Дж. Максвелла (1831–1879) характеризовалась всеми признаками вяло текущей патологии. Застенчивый и скромный, он стремился жить уединённо – и продолжал отличаться от других. Он с трудом контактировал со своими школьными соучениками, и те, в отместку за инаковость, дразнили его за манеру «говорить и одеваться, как настоящий дуралей».

Велимир Хлебников (1885–1922), принадлежавший к тому же кругу «безумных гениев», не успел оставить своих воспоминаний. Зато много и охотно свидетельствовали о нём. «Хлебникова в глаза называли идиотом, – повторяет А. Лурье расхожее словцо, – и я видел, что он обидного, говорившегося о нём не слышит и не воспринимает» (из сборника «Воспоминания о серебряном веке», СССР, 1993 г.).

Вероятно, эта инаковость не от «нечувствительного забвения». Дж. Максвелл и В. Хлебников не только своенравно говорили и одевались, они так своенравно мыслили. «Мыслили, как марсиане», производя впечатление неисправимых школьных дебилов.

Рискуя прослыть чудаком, К. Э. Циолковский (1857–1935) выставлял на крыше своего деревянного сарая щиты с надписями «Жители города Калуги! Мы разучились смотреть на звёзды», или «Завтра – день почитания облаков» (Знаменитый барон Мюнхгаузен шёл ещё дальше и назначал день, когда он эти облака разгонял…).

Мечтая, как и К. Э. Циолковский, о межпланетных космических полётах, Фридрих Цандер (1887–1933) даже детям своим дал звёздные имена: Астра и Меркурий. «Соседи пожимали плечами: таких имён никто не знал, – отмечает литератор Я. Голованов реакцию «добропорядочного общества». – Соседи показывали вослед ему пальцем: «Вот идёт этот, который собирается на Марс…» О, если бы они могли понять, что он действительно собирается на Марс! В угаре неистовой работы он вдруг стискивал на затылке пальцы и, не замечая никого вокруг, повторял громко и горячо: «На Марс! На Марс! Вперёд на Марс!»… Как действительно был он похож на них, этих несчастных чудаков, которые у одних вызывают брезгливое презрение, а других заставляют мучиться сомнениями: не гения ли отвергают они?» (из книги «Этюды об учёных», СССР, 1976 г.).

Иногда художническая фантазия приобретает такие гротесковые формы, что в пору говорить о действительности анекдотического характера, превращающейся из жизни в фантасмагорию мечты.

Так, гений из гениев Никола Тесла (1856–1943) всерьёз утверждал, что «умеет разговаривать с голубями и получает вести от марсиан». В научных кругах, где по достоинству ценили его изобретения, он имел репутацию «чокнутого с космическим видением». «Можно предположить, – не столь категоричен в «объективном опровержении» российский эксперт Александр Белов, – что загипнотизированный представителями чужого разума Тесла выдавал то, что желали «подарить» нам инопланетяне, и тем самым продвинуть развитие земной цивилизации к светлому техническому будущему» (из книги «Таинственная сила подсознания. В лабиринтах мозга», Россия, 2008 г.).

Может быть, может быть. Но каково было всё это слышать «непосвящённым» коллегам Теслы с их большей степенью вовлечённости в процессы реальной общественной жизни? Они-то и создают монографии из серии «Жизнь замечательных людей», где, кроме обязательного ранжира в истории, деления на «консерваторов» и «прогрессивистов», улавливается подтекст – «подлинный и полный уход человека из мира действительности в мир мысли и мечты».