Но что значит по-своему, если не так, как «собратья по перу», и не так, как блестящие модели из «высшего света»? Из того выбора, что может предложить «общество большинства», остаются только оригиналы «уличного дна», чью участь разделили-таки некоторые художники-творцы, или уж что-то совсем несусветное, действительно запоминающееся надолго, но выходящее из ряда вон! Оно и запоминается, если «веку абсурда» бросает вызов реформатор с «демоническим» обликом, ходящий, говорящий и одевающийся, как визитёр из другого измерения. Изощрённые эстеты хотели бы создать стиль «неуловимейшей, оранжерейной, изысканной атмосферы». Но почему-то прежде в памяти воскресают образы «пряного, земного» – Робинзона Крузо, пирата дальних южных морей, вампира, вышедшего из преисподней, призрака смерти «в одежде гильотинированного»!

Абсурд, предопределённый логикой реальных событий, или логика художественного вымысла, доведённая до абсурда?

«Однажды видели, как Тристан Корбьер (1845–1875 – французский поэт. – Е. М.) рывками передвигался по улице: ноги его были связаны, на плечах – белое покрывало, на голове – красная шапка. Что он хотел этим продемонстрировать? Связанную свободу? Собственное порабощение? Этого никто не знал. Подростки кричали вслед: «Призрак смерти, куда идёшь?» Он не отвечал, мрачный, некрасивый, с насмешкой и злостью в глазах…» (из книги Ф. Кожика «Ярослав Чермак», сов. изд. 1985 г.).

«Шарль Бодлер (1821–1867) – человек странный и пугающий, гений шокирующий и раздражающий… Он выкрасил волосы в зелёный цвет и неизменно ходил в чёрном. Его наряды называли «одеждой гильотинированного»…» (из книги В. Ерёмина «100 великих поэтов», Россия,2006 г.). «…Бодлер без галстука, с открытой шеей, с бритой головой, – как у приговорённого к гильотине. В сущности, это намеренная изысканность: маленькие руки, вымытые, с отполированными ногтями, холёные, как у женщины, – и при этом голова маньяка, голос резкий, словно лязг стали, и манера держаться, стремящаяся к нарядной точности…» (из Дневника братьев Э. и Ж. Гонкуров, Франция, 1857 г.).

«Карл Черни, мальчиком, в 1801 году, увидев Людвига ван Бетховена (1770–1827) однажды небритого, с обросшим щетиной лицом, всклоченной гривой, в куртке и панталонах из козьей кожи, решил, что перед ним Робинзон Крузо…» (из эссе Р. Роллана «Жизнь Бетховена», Франция, 1903 г.).

«Мальчики на улице дразнили Поля Сезанна (1829–1906), швыряли в него камнями. Его обличье старого разбойника, словно само подстрекало детей на злые проделки…» (из Воспоминаний Эм. Бернара, 1927 г.).

Жил, как и мыслил, русский философ Владимир Соловьёв (1853–1900/)весьма своеобразно: носил фрак с бурыми пиджачными брюками и даже выходил на улицу в красном одеяле, которым укрывался ночью…

Легендарный физик Лев Ландау (1908–1968), шокировавший современников эксцентричностью поведения, мог явиться на официальный приём в ковбойке или придти летом в академический Художественный театр в… сандалиях. Да и в обществе, ограниченном кругом научной элиты, он продолжал ломку принятых норм, проявляя качества высшей оригинальности ума и «нутряной» самобытности.

Своеобразие советской пианистки Марии Юдиной (1899–1970) доходило до эксцентричности действительно незабываемой. Как-то в лютый мороз подарила свою шубу «сострадания ради», однажды явилась на «номенклатурный» концерт… в домашних тапочках!

Стоит ещё отметить, что дарения неимущим «сострадания ради» иногда приобретают характер мании. Так, В. Соловьёву и М. Юдиной ничего не стоило раздать все свои вещи до предметов одежды включительно…