Он уже глубоко погрузился в сон, и сны у него были скверные, наркотические, и Хэппи-Вэлли – Счастливая Долина – стала Долиной Смерти. Его глаза не почувствовали, как зажегся свет и распахнулась дверь.
Пора было начинать снова.
Армстронг смотрел на друга, жалея его. Свет был тщательно приглушен. Рядом стоял старший агент Малкольм Сунь, охранник и доктор из штата Эс-ай. Маленький, юркий, лысоватый, живой и вертлявый, как птичка, доктор Дорн измерил Брайану Квоку пульс и давление, послушал, как бьется сердце.
– «Клиент» в прекрасной форме, суперинтендент. В физическом плане, – сказал он с еле заметной усмешкой. – Кровяное давление повышено, сердечко частит, но это и неудивительно. – Он сделал соответствующие пометки в «истории болезни» и передал ее Армстронгу. Тот посмотрел на часы, записал время и тоже поставил подпись.
– Можете продолжать, – произнес он.
Доктор тщательно наполнил шприц. С превеликой осторожностью он сделал Брайану Квоку укол в ягодицу новой иглой. Не осталось почти никакого следа, лишь крохотная капля крови, которую он вытер.
– Ужин, когда скажете, – с улыбкой проговорил он.
Армстронг лишь кивнул. Охранник Эс-ай добавил в ведро немного мочи, и это тоже было отмечено в «истории болезни».
– Вот ведь додумался измерять уровень. Не ожидал от него этого, – прокомментировал Малкольм Сунь.
Инфракрасные лучи позволяли легко следить за малейшими движениями «клиента» через смотровые отверстия в светильниках на потолке.
– Цзю ни ло мо, кто бы мог подумать, что он лазутчик? Умница такой всегда был, ети его, умница.
– Будем надеяться, что бедняга не слишком, ети его, большой умница, – мрачно отреагировал Армстронг. – Чем быстрее он заговорит, тем лучше. Старик от него не отступится.
Остальные взглянули на него. Молодой охранник поежился.
Неловкую тишину нарушил доктор Дорн:
– Нам поддерживать двухчасовой цикл, сэр?
Армстронг посмотрел на друга. Первую дозу наркотика тот получил с пивом сегодня в 13:30. После этого к Брайану Квоку применяли «классификацию 2», то есть чередование сна и бодрствования с помощью химических препаратов. С периодичностью два часа. Инъекции для пробуждения чуть раньше 16:30,18:30, 20:30, и это будет продолжаться до 6:30 утра, когда начнется первый серьезный допрос. Через десять минут после каждой инъекции сон «клиента» искусственно прерывается, и химические препараты вызывают повышенную жажду и голод. Он жадно проглотит еду и одним глотком выпьет холодный чай, и добавленные туда наркотики быстро возымеют эффект. Глубокий сон, очень глубокий и очень недолгий, будет вызван еще одним уколом. Чередование темноты и режущего глаз света, резкие звенящие голоса, сменяющиеся тишиной. Потом пробуждение. Завтрак. А два часа спустя ужин, а еще через два часа – завтрак. Для все больше теряющего ориентацию во времени сознания двенадцать часов будут казаться шестью днями – или больше, если «клиент» выдержит, двенадцатью днями. Не нужно никаких пыток, только темнота и дезориентация, этого достаточно, чтобы выяснить у вражеского агента все, что нужно, или заставить его подписать, что ты хочешь, потому что вскоре он будет считать твою истину своей.
Добиться этого можно от кого угодно.
От кого угодно после недели в режиме «сон – бодрствование – сон», а потом двух-трех дней без сна.
От кого угодно.
«Боже всемогущий, – думал Армстронг, – ты будешь держаться до конца, бедный ублюдок ты паршивый, но ничего хорошего это тебе не даст. Ничего».
Но тут часть сознания взбунтовалась, вопя: «Ведь он тебе не друг, он вражеский агент, он лишь „клиент“, враг, предававший тебя и все и вся уже много лет. Вероятно, он выдал Фэн-фэна и его ребят, с которыми сейчас в какой-нибудь паршивой, вонючей камере происходит то же самое, только без докторов. За ними так не следят, не проявляют такой заботы.