Она широко открыла глаза:

– Таможню проходить не будем?

– Сегодня нет, – сказал Армстронг. Она ему нравилась. – Жест вежливости правительства ее величества.

– Я чувствую себя как прибывшая с визитом царственная особа.

– Это входит в наши обязанности.

Она села в машину. Приятный запах кожи. И роскошный салон. Тут она заметила, что носильщик устремился через ворота в здание аэропорта.

– А мой багаж?

– Не беспокойтесь, – раздраженно произнес Джон Чэнь. – Он будет в вашем номере раньше вас.

Армстронг придержал дверцу:

– Джон приехал на двух машинах. Одна – для вас с мистером Бартлеттом, другая – для багажа.

– На двух машинах?

– Конечно. Не забывайте, вы в Гонконге.

Он проводил «роллс-ройс» взглядом. «Везет Линку Бартлетту, – проговорил он про себя и рассеянно подумал: – Чем, интересно, она могла заинтересовать контрразведку – Эс-ай?»

– Просто встретьте самолет и лично просмотрите ее паспорт, – приказал ему директор Эс-ай сегодня утром. – И паспорт мистера Линкольна Бартлетта.

– Могу я спросить, с какой целью, сэр?

– Нет, Роберт, не можете. Вы уже в этом подразделении не работаете: у вас теперь милая, непыльная работенка в Коулуне. Просто синекура, а?

– Да, сэр.

– И, Роберт, будьте так добры, не завалите мне эту операцию сегодня вечером: там может быть замешано немало крупных имен. Мы предпринимаем массу усилий, чтобы вы, ребята, были в курсе того, чем занимаются эти мерзавцы.

– Да, сэр.

Армстронг вздохнул, поднимаясь по трапу вместе со следовавшим за ним сержантом Ли. «Цзю ни ло мо на всех старших офицеров и директора Эс-ай, в частности».

Один из таможенников ждал на верху трапа вместе со Свенсеном.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он. – На борту все в полном порядке. Пистолет тридцать восьмого калибра, при нем нераспечатанная коробка с сотней патронов как часть запасов корабля. Ракетница «Верей лайт». Также три охотничьих ружья и пистолет двенадцатого калибра с боеприпасами, которые принадлежат мистеру Бартлетту. Все занесено в декларацию, и я все осмотрел. В главном салоне есть шкаф для оружия, он на замке. Ключ у командира корабля.

– Хорошо.

– Я вам еще нужен, сэр?

– Нет, спасибо. – Армстронг взял декларацию и стал ее изучать. До черта вина, сигарет, табака, пива и крепких горячительных напитков. Десять ящиков «Дом Периньон» урожая пятьдесят девятого года, пятнадцать – «Пулиньи Монтраше» пятьдесят третьего года, девять – «Шато О-Брион» пятьдесят третьего года. – «Лафит Ротшильд» шестнадцатого года нет, мистер Свенсен? – спросил он с гадливой улыбочкой.

– Нет, сэр, – улыбнулся во весь рот Свенсен. – Это был очень нехороший год. Но есть пол-ящика урожая двадцать третьего года. Это на следующей странице.

Армстронг перевернул страницу. Еще вина и сигары.

– Хорошо, – проговорил он. – Конечно, пока вы на земле, все будет в режиме таможенного хранения.

– Да, сэр. Я уже все запер, а ваш человек опечатал. Он сказал, что можно оставить в холодильнике упаковку из двенадцати банок пива.

– Если владелец хочет ввезти любое из этих вин, только дайте знать. Никакого шума и лишь небольшая контрибуция в нижний ящик ее величества.

– Как это, сэр? – Свенсен был озадачен.

– Э? О, это лишь английская игра слов. Речь идет о нижнем ящике комода, куда дама кладет вещи, которые понадобятся ей в будущем. Прошу прощения. Ваш паспорт, пожалуйста. – (Паспорт Свенсена был канадский.) – Благодарю.

– Могу я представить вас мистеру Бартлетту? Он ждет.

Свенсен повел его в самолет. Интерьер был элегантен и прост. Справа от небольшого коридорчика располагался салон с полудюжиной глубоких кожаных кресел и диваном. Дверь по центру отделяла его от хвостовой части самолета. В одном из кресел полудремала стюардесса, рядом с ней стояли ее дорожные сумки. Дверь слева вела в кабину пилотов. Она была открыта.