– Почему ты никогда не рассказываешь, как это произошло? Смерть мамы была не случайной?

Сьюзи Адамс стала быстро пересчитывать бельё, лихорадочно соображая, как ответить на заданный вопрос. Джейсон замер в выжидающей позиции, и слегка наклонив голову, сверлил её взглядом.

– Всё произошло, очень неожиданно. Хелена была у себя в комнате, я думала она спит, и не стала торопиться со стаканом молока на ночь. Ты наверняка помнишь, что твоя мама всегда выпивала стакан тёплого молока перед сном. В тот вечер я занималась сортировкой продуктов, когда услышала чей-то вскрик. Не придав ему значения, я не спеша закончила свои дела и лишь когда понялась наверх то… – она замолчала, не заметно смахивая слезу, – …то увидела её в луже крови, в комнате всё было перевёрнуто вверх дном. Грабитель что-то искал. Позже шериф сказал, что он был в комнате, когда туда вошла Хелена и он просто… расстрелял её. Буквально через несколько минут домой вернулся мистер Коннор. А дальше ты всё знаешь…

– Тебе не показалось странным, что отец слишком быстро оказался рядом?

– Ты что же?? Подозреваешь своего отца? – запинаясь, спросила Сьюзи и в ужасе прижала руки к груди.

– Я просто пытаюсь понять, что произошло той ночью! – твёрдо и хладнокровно ответил Джейсон, – Насколько я знаю, виновный в её смерти не был установлен?

– Да совершенно верно. Грабителя не нашли.

– Известно, что он украл?

– Твой отец говорил, что исчезли фамильные драгоценности. Кажется, это был комплект из серёг, колье, браслета и кольца. Но я так и не поняла, что конкретно украли.

– Кто ещё был в доме в ту ночь?

– Я, Робин и Маргарет.

– Они тоже слышали крик?

– Этого я не знаю, лучше спросить у них.

– Сьюзи, я прошу тебя: если ты что-то знаешь, то скажи мне.

– Джейсон, зачем ты ворошишь прошлое?

– Я чувствую, что за смертью мамы кроется какая-то тайна. Я уверен в том, что она погибла не случайно. Кто-то имел цель убить её, но кто и за, что я пока не знаю.

– Брось эту затею мой милый мальчик, прошло уже двадцать пять лет! Ничего невозможно вернуть или изменить.

– Я хочу наказать убийцу! – твёрдо ответил Джейсон, – И я его найду, даже если ты мне этого не скажешь!

Он резко поднялся и схватив костыли, поспешно двинулся к выходу. Миссис Адамс сокрушённо смотрела ему вслед, а перед глазами вновь всплывали картины из той далёкой, летней ночи.

***

Нью-Йорк

Август, 1904 год.

Сьюзи Адамс обошла дом. Проверив заперты ли все двери, она с чувством выполненного долга спустилась в кухню, и занялась сортировкой продуктов на следующую неделю. В доме стояла абсолютная тишина. Миссис Маолдан была в спальне и очевидно задремала, пропустив привычную порцию молока.

Перекладывая овощи и фрукты в раздельные ящики, Сьюзи услышала женский, сдавленный вскрик, после которого вновь наступила тишина. Мотнув головой, будто прогоняя навязчивое сновидение, экономка вновь прислушалась к звукам дома и, не услышав более ничего подозрительного, продолжила заниматься сортировкой продуктов. Прошло не менее получаса, прежде чем горячее молоко было наконец перелито в стакан миссис Хелены. Водрузив его на поднос, Сьюзи Адамс неспешно поднялась по лестнице и, взявшись за ручку двери, потянула её на себя.

Картина, представшая перед глазами, шокировала юную миссис Адамс. Вещи Хелены Маолдан были разбросаны по полу, фотографии, украшения и косметика в хаотичном беспорядке валялись на кровати. Со стороны окна, рядом с кроватью выглядывала рука миссис Маолдан.

– Миссис Маолдан… – слабым и безжизненным голосом позвала Сьюзи, – Хелена, Вы слышите меня?

В ответ прозвучала всё та же пронзительная тишина. Поставив поднос на столик, экономка медленно обогнула кровать и остановилась около тела хозяйки. Пулевые ранения впечатавшиеся в тело миссис Маолдан навсегда изменили её облик. Некогда безумно красивая женщина превратилась в жуткую восковую фигуру с приоткрытым ртом, из которого беспрестанно сочилась алая кровь. Сьюзи в ужасе зажала рот ладонями, стараясь сдержать истошный крик. Резкий звук открывающейся двери заставил её вздрогнуть и сползти по стенке. Из ванной вышел до боли знакомый мужчина. Он вытирал пиджак полотенцем и, чертыхаясь, перешагивал через беспорядок.