У нас не должно сложиться впечатление, что Христос отнесся к греху этой женщины со снисходительностью, как к чему-то незначительному, чтобы только лишь досадить законникам. Прелюбодеяние, совершенное ею, было отвратительно, как и любой другой грех, и женщина действительно была виновна. Более того, ее, по Божьему Закону, действительно следовало побить камнями: «Если кто будет прелюбодействовать с женой замужнею, если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего, – да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка» (Лев.20:10). Но для Иисуса Христа, пришедшего спасти мир от греха («Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Иоан.3:17)), никто из стоявших рядом в этот момент не был в чем-нибудь лучше этой грешницы, потому по отношению к Богу грешны были все, стоящие вокруг и все нуждались в той же милости со стороны Бога, что и эта женщина, и поэтому Он предлагает им самим осудить ее, но не на основании написанного Закона, а посредством собственной совести: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень.И опять, наклонившись низко, писал на земле. Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (Ин.8:7—11). Законники так и не смогли увидеть в грешной женщине себя самих, считая себя неизмеримо выше и чище ее, хотя их же собственная совесть и говорила им обратное. Но для Сына Божьего среди грешников нет таких, которые лучше и которые хуже – все нуждаются в милости, но одни хотят ее обрести, другие же считают, что право проявлять милость имеют только они и, наверное, поэтому так ее никогда и не проявляют. Каким-то образом одни грешники стали считать себя лучше других грешников из-за того, что стали носить особенные одежды, делать какие-то особенные дела и говорить особенные слова, которые, как они думают, приближают их к Богу: «Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель!» (Мф.23:5—7).

Для лицемера очень важно, чтобы его праведность, которую он созидает с таким неимоверным трудом, не была запятнана присутствием вблизи чего-либо неправедного, но Тот, Кто действительно был праведен, не боялся быть рядом с теми, грех которых нельзя было скрыть никакими способами: «Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его» (Мф.9:9—10); «Пришел Сын Человеческий: ест и пьет; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Лук.7:34). Христос не боялся запачкаться от них именно потому, что Он действительно был праведен; законники же и фарисеи презирают грешников по той причине, что только на их фоне они и могут выглядеть праведными в глазах других людей и своих собственных. Фарисеи оскверняли себя именно тем, чем хотели себя возвысить – своей ложной, лицемерной праведностью, остерегаться которой Иисус убеждал людей: «Смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской» (Матф.16:6); «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф.5:20).