– Ты куда?

Куда? Саша и сам не знал, куда он собирается, но вопрос был задан и требовал ответа.

– Хочу принять ванну. Я в больнице не мылся ни разу, – после короткого раздумья ответил он.

– Давай помогу.

Слава взялся за ручки с обратной стороны кресла и покатил друга в ванную комнату.

Как было объяснить другу, что чьё-либо внимание, а тем более помощь, это и есть то, от чего Саша бежал? Как отказаться от навязанной услуги, не привлекая к себе лишнего внимания? Саша не нашёл ответов на эти вопросы и по этому вынужден был смириться.

Пар от горячей воды очень быстро затянул зеркало тонкой плёнкой конденсата. И хорошо. Саша не хотел видеть своего отражения, только не такое, только не в кресле.

Слава опустился перед ним на одно колено и начал стягивать с ноги носок.

– Что ты делаешь? – озадачено спросил Саша.

– Помогаю тебе раздеться.

– Я сам.

– Сможешь?

– Конечно!

Саша не был уверен в том, что сможет раздеться сам, но позволять другу раздевать себя он счёл унизительным.

Слава вышел.

Дождавшись пока дверь закроется, Саша заблокировал колёса кресла, упёрся руками в подлокотники и встал на обе ноги сразу. Стоять после травмы ему доводилось и раньше. На занятиях по реабилитации он даже ходил, но медленно и всегда превозмогая боль. А вот самостоятельно переодеваться ещё не пробовал.

«И чего я упёрся? В больнице меня вообще медсёстры переодевали, и ничего. Слава же мужик. Почему застеснялся?» – думал Саша, расстёгивая ремень.

Брюки упали на пол, и, упёршись рукой в стену, Саша по очереди вытащил из них ноги.

«Ну, допустим, я сумею снять трусы. А что делать с носками? Наклониться к ним я точно не смогу».

Он взглянул на дверь, потом на унитаз и, немного поразмыслив, решил не запирать дверь. Как-никак, санузел в квартире только один. Из тех же соображений он решил не снимать трусы.

Перенеся большую часть нагрузки на руки, он втянул тело в наполненную ванну. Плавно опуститься не получилось, и часть воды расплескалась на пол.

Всё-таки хорошо. Ноги почти мгновенно стали невесомыми. Вода словно растворила опущенное в неё тело, и лишь трусы и носки, всё ещё оставаясь на своих местах, намокли и неприятно липли.

Саша ещё раз взглянул на дверь.

«Да ну и чёрт с ним…» – мысленно махнув рукой, подумал он.

Дарованная водой невесомость позволила без особых усилий снять остатки белья. Правда, носки приходилось снимать, поддевая их большим пальцем второй ноги, но и это не доставило особых трудностей.

Саша расслабился и опустил голову в воду. Голоса друзей, до этого момента свободно доносившиеся до его слуха, внезапно стихли, превратившись в ровное, слегка различимое гудение.

Вдох. Грудь, надувшись, всплыла к поверхности.

Выдох. Тело опустилось на дно.

Саша зажал пальцами нос и опустил голову под воду.

«Если бы можно было не выныривать! Раз и навсегда раствориться в воде, обретя невесомость…»

Запас кислорода в крови и лёгких закончился, и Саша всплыл за очередной порцией воздуха. «Надо научиться подольше задерживать дыхание».

Он почти уже нырнул вновь, когда смог разобрать доносящиеся до него слова.

Миша, заплетающимся языком очень громко рассказывал кому-то:

– …Я через забор перелез, и знаю ведь, что где-то сторож должен быть, а всё равно хочется. Сами понимаете, такая высота…

Саша не стал дослушивать и вновь опустился под воду.

«Он рассказывает свою историю про башенный кран. На этот раз его никто не останавливает и не перебивает. А зачем. Я же здесь…» – думал Саша, и новая волна злости вплотную приблизилась к нему.

Время шло по своим, одному ему известным, законам, но для Саши оно измерялось не часами и минутами, а промежутками между моментами, когда дверь в ванную открывалась и озадаченный Слава спрашивал: