Маршруты выдвижения обозначены на картах красным цветом. Район сосредоточения «поднят» прерывистой линией и находится между тремя ориентирами на местности, взятыми в кружки. Местонахождение района приблизительно в трёхстах метрах юго-западнее высоты Рас-Нури. Время «Ч» – пять часов утра. Сигнал – красная ракета. Связь со мной по радио. Позывной – «сова». Пленных не брать и самим в плен сдаваться не рекомендую! Думаю, вы и так понимаете, что значит попасться в лапы к дикарям?… И прошу помнить, господа, что мы здесь инкогнито: никакой наземной операции не проводится! Какие есть вопросы? Всем ли понятно задание?…

В пещере, где находилось боевое подразделение диверсантов, послышался утвердительный гомон, гулко отозвавшийся в замкнутом каменном пространстве.

– Тогда всем отдыхать, кроме господ командиров, которых прошу задержаться, – подвёл итог совещания майор-спецназовец.

На песчаном холме в отрытом секрете под камуфляжной сеткой беседовали двое мужчин в ливийской военной форме. На вид каждому из них было около 45–48 лет.

– А ты – смелый боец, Александр! – похвалил своего русского коллегу командир группы отряда спецназначения боснийский серб с чудным именем Борислав. – Если бы не ты со своим пулемётом – надрали бы мне задницу воины Аллаха!

– Да там были не только арабы, а целый интернационал, которому всё равно кого «мочить», лишь бы платили деньги. Сразу видно – профи! Помнишь, как они организованно отступили, выйдя из-под огня?

– Ну да, конечно, помню. А ты где-то и сам раньше бывал? Подготовка видна.

– Да так, везде понемногу, – неопределённо протянул собеседник.

– Ну, не хочешь – не говори.

Чуть поодаль от беседовавших командиров отдыхала группа вооружённых людей значительно моложе их по возрасту, также в военной форме, числом не менее двух дюжин бойцов.

– Я не понял, что значит «мочить»?

– Убивать…

– Ага, – закивал серб. – А как ты попал сюда, почему стал воевать на стороне полковника? Я слышал, как ты говоришь по-арабски. Ты что раньше бывал в этих краях?

– Ну, как попал – это долгая история. А в отношении языка… Когда-то, в восьмидесятых, я служил здесь в качестве военного переводчика. Арабский язык изучал в Москве, в самом лучшем на тот момент учебном заведении Советского Союза – Военном институте иностранных языков в Лефортове. Потом дослужился до майора Советской армии… А потом не стало ни армии, ни самого Советского Союза. И меня, как и многих моих соотечественников, бросало из страны в страну… Знаешь, есть одна иммигрантская песня с такими словами: «…и швыряло меня как осенний листок, я менял города, я менял имена…» Так вот, это – про меня. За долгие годы странствий и одиночества я и приобрёл свои умения. А Каддафи… Он защищает Джамахирию от всякого сброда. Я не знаю его лично, но он заслуживает уважения, в одиночку противостоя целому блоку вооружённых до зубов технически развитых стран!

– Что есть «Лефортово»? – поинтересовался Борислав. – Я не понял этого слова.

– Район Москвы. А что означает твоё имя? – в свою очередь, полюбопытствовал бывший переводчик, улыбнувшись. – Я слышал, что сербские имена всегда носят скрытый смысл? В этом проявляется общая языковая традиция для всех восточных народов. В том числе и восточных славян.

– Это верно. Моё имя, например, означает – «прославившийся в боях».

– Недалеко от правды, – усмехнулся Александр.

– Но особенно красивые имена со смыслом у наших женщин. Вот мою бывшую жену звали Веса, что значит по-нашему – весна. А ещё есть женское имя Гордана, что означает по-русски – гордая. А ты женат, Александр? – обратился к своему боевому товарищу серб.