– Если раньше самолеты-нарушители летали над Закавказьем и Прибалтикой, то сейчас начали среди бела дня летать над Москвой, и наши истребители, оказывается, не могут их достать. Что же это творится с нашей авиацией, которая, как говорят, летает выше всех, дальше всех и быстрее всех?

– Такой трюк, не имеющий никакого военного значения, сделать нетрудно. Снять с самолета все, что можно, раздеть летчика до трусов… – начал было оправдываться министр авиапромышленности.

– Насчет летчика в трусиках в стратосфере – это вы оставьте для другой компании, – оборвал его Хрущев. – Вы рассуждаете о военной стороне дела, но не понимаете ни военного, ни политического значения того факта, что чужой самолет, как у себя дома, летает над Москвой!

1956–1960 годы были временем настоящего нашествия «воздушных призраков». Обнаруживаемые цели, казалось, просто не могли существовать в природе. Они блуждали в стратосфере подчас на невероятно малой скорости – всего в полторы сотни км/час, пропадая с экранов радаров. Лучшие русские истребители могли держаться на гораздо меньших высотах всего лишь считанные минуты – за счет бешеного разгона в плотных слоях атмосферы. Для действий на двадцатикилометровой высоте конструктор Сухой в ударном ритме создавал перехватчик с двигателем чудовищной мощи. Мы ломали голову: что это за таинственные гости? Большинство локаторов русской ПВО было рассчитано на цели с гораздо меньшей высотой полета, и потому они безбожно врали, на их экранах мелькали только смутные отблески загадочных самолетов. Мы еще не ведали о том, что есть у нашего врага эти U–2, и что с 1956 по 1960 год они тридцать раз вторгнутся в наше небо, проходя даже над обеими столицами Империи. К счастью, они были слишком маломощны для того, чтобы нести ядерные заряды, еще слишком тяжелые в те времена.

Американцы, эти флагманы Североатлантической цивилизации, не зря лезли в наши небеса. 4 октября 1957 года они испытали шок – русский конструктор Сергей Королев запустил на околоземную орбиту первый в мире искусственный спутник. Носителем его выступила баллистическая ракета Р–7. Первое русское оружие, грозящее ударом по Североатлантиде через тысячи миль, прямо через океан. И янки не знали, сколько таких ракет мы имеем.

Самолеты-призраки рвались к нашим ракетным базам и стартовым площадкам.

Надо было что-то делать…

2

Резкий сигнал тревоги поднял их в полтретьего утра 1 мая 1960 года. Над пакистанским Пешаваром медленно светлело небо. Утро обещало быть погожим и теплым. По небу плыли редкие облачка. Позавтракав и надев летные, обтягивающие тело скафандры, два пилота долго дышали чистым кислородом в боксе с белоснежными стенами, насыщая кровь жизненосным газом. Правда, лететь на задание предстояло только одному из них. Сыну сапожника из штата Вирджиния, лейтенанту Френсису Гарри Пауэрсу. Пилоту секретного подразделения «10–10» Центрального разведывательного управления, работающему на государство за две с половиной тысячи долларов в месяц.

Он был почти в полном спокойствии. Ему предстоял уже не первый подобный полет за четыре года. Странным представлялось только одно – место старта. Обычно их U–2 вылетали с базы Инжирлик в Турции. А тут вот перебросили в Пакистан. Ну не все ли равно?

Припав к респиратору, Пауэрс погрузился в воспоминания. С 1956–го пришлось летать над Черным морем, Закавказьем, вторгаться в русское воздушное пространство над Средней Азией. Поднимаясь из Инжирлика, обычно прокладывали курс до озера Ван, откуда поворачивали на Тегеран, а уже оттуда к Каспию. Рубежи Союза пересекали обычно из Афганистана. В августе 1958–го он перегнал самолет в норвежский Буде по маршруту «Инжирлик – Афины – Сицилия – Рим – Франкфурт-на-Майне – Ставангер». Там его ждал командир подразделения «10–10» полковник Бирли. (В 1999–м из Инжирлика самолеты НАТО будут летать на бомбежки Югославии.)