– Сэр!

– Полчаса на завтрак. Похоронную команду для этих троих, а потом за работу.

– Есть, сэр! – Харрис пытался заглянуть Шарпу в глаза, но капитан отвернулся.

– Ни слова, Харрис. – Он ткнул шлемом в живот стрелку. – Ни единого, черт тебя дери, слова!

Капитан Донахью перехватил Шарпа, когда тот шел от крепостной стены.

– Как мы будем воевать без мушкетов?

– Я достану вам мушкеты, Донахью.

– Каким образом?

– Таким, каким солдат достает все, что ему не положено, – сказал Шарп. – Украду.

В ту ночь никто не подался в бега.

А на следующее утро, хотя Шарп об этом еще не подозревал, начались неприятности.

– Дела плохи, Шарп, – сказал полковник Рансимен. – Да, старина, дела совсем плохи.

– Что такое, генерал?

– Вы не слышали?

– Насчет мушкетов? – спросил Шарп, полагая, что Рансимен имеет в виду свою поездку в штаб армии, завершившуюся ожидаемым отказом.

Рансимен и Кили возвратились без мушкетов, без боеприпасов, без одеял, без курительных трубок, без башмаков, без ранцев и даже без обещания выплатить задержанное жалованье. Скупость Веллингтона объяснялась, несомненно, желанием вырвать у Ирландской королевской роты клыки, но для Шарпа она создавала неприятную проблему. Он пытался поднять боевой дух гвардейцев, да только без оружия и снаряжения эта попытка была заранее обречена на неудачу. Хуже того, Шарп знал, насколько близок враг, и его вряд ли могло утешить то соображение, что разгром Ирландской королевской роты был частью плана Хогана, поскольку стрелку и самому пришлось бы разделить судьбу гвардейцев. Хоган мог мечтать о развале Ирландской королевской роты, но Шарпу она была нужна вооруженной, обученной и грозной силой на случай, если генералу Лу вздумается напасть на крепость.

– Я не о мушкетах, Шарп, – вздохнул Рансимен, – я о новостях из Ирландии. Вы в самом деле не слышали?

– Нет, сэр.

Рансимен покачал головой, отчего у него затрясся второй подбородок:

– Похоже, в Ирландии новая заваруха. Дела обстоят чертовски плохо. Треклятые мятежники учинили беспорядки, войска ответили, погибли женщины и дети. Река Эрн запружена трупами возле деревни Беллик. Ходят слухи об изнасилованиях. Боже правый! Я-то полагал, что в девяносто восьмом ирландский кризис уладили раз и навсегда, но, похоже, это не так. Чертовы паписты снова бунтуют. Боже правый! И почему Господь позволяет им такое? Они испытывают нас, добрых христиан. Ну ничего. – Рансимен вздохнул. – Придется проломить несколько черепов, как мы это сделали, когда в девяносто восьмом восстал Тон.

Шарп подумал, что, если средство оказалось негодным в 1798 году, то, скорее всего, оно не спасет и в 1811-м, но счел за лучшее не делиться соображениями.

– Если об этом услышат ирландские части, генерал, – сказал он вместо этого, – у нас здесь тоже могут случиться неприятности.

– Для этого у нас есть кнут.

– Кнут, может, и есть, генерал, но у нас нет мушкетов. И я вот о чем подумал, сэр: а как генерал-вагенмейстер распоряжается обозами?

Рансимен уставился на Шарпа с недоумением, должно быть не понимая, какое отношение это имеет к обсуждаемому вопросу:

– Бумаги, Шарп! Документы! Приказы!

Шарп улыбнулся:

– И вы, сэр, все еще остаетесь генерал-вагенмейстером, не так ли? Поскольку вас не заменили. Сомневаюсь, что командование найдет человека, способного занять ваше место.

– Вы очень любезны, Шарп, очень любезны. – Комплимент, похоже, удивил полковника, но он все же попытался не показывать, насколько непривычны ему такие похвалы. – Допускаю, что так оно и есть.

– Вот я и подумал, генерал: а не могли бы мы отправить парочку фургонов сюда, в форт?