Я сложила ладошки вместе, как бы умоляя его. А парень изучающе разглядывал меня, наверно, пытаясь составить обо мне представление.

– Это устроила моя подруга Фаррен.

– Фаррен, – повторил парень.

– Да, она и её знакомые. Я не знала, куда мы едем и зачем. Она всего лишь сказала, что у неё есть дело, а так как я хорошо вожу, то могу её выручить. Поверь, я узнала обо всём, когда ты был уже в фургоне. – Я видела, как парень приподнял брови, будто не верил в этот бред, но я всё же продолжила, не обращая на этот жест внимания: – Они всего лишь хотели развлечься, а меня использовали. Узнав такое, я, конечно же, начала протестовать, и мы с Фаррен поссорились. А потом… фургон перевернулся. Я потеряла сознание, а утром, когда очнулась, никого не было, кроме меня и… тебя… как выяснилось.

– И… куда же делась Фаррен?

– Не знаю. Видимо, бросила меня… – Я замолчала, не желая произносить слово «умирать». – Возможно, увидев нас без сознания, они испугались. Подумали, что мы… это… ну, ты понял.

Кореец ничего не сказал. Долю секунды он не сводил с меня глаз, а потом резко выдал:

– Мне надо позвонить своему агенту.

– Нет, пожалуйста.

– В смысле? У меня прервалось мировое турне… По вашей вине, между прочим! Ду Хён места себе не находит, а я торчу непонятно где, и неизвестно с какой целью ты меня здесь держишь. Я могу, хотя бы сказать, что со мной всё в порядке?

– Нет, – отрезала я.

– Нет? – возмутился кореец. – И после этого ты говоришь, что не похищала меня?

Как же мне было трудно говорить. Я не могла подобрать правильных слов, не могла донести свои мысли. Всё шло не так! Я встала и начала мерить шагами комнату.

– Послушай, я тоже сутки не появлялась дома, и мои родители места себе не находят, уверена. Но я здесь, чтобы сначала разрешить нашу с тобой проблему.

– А у нас есть проблема? – Корейца, казалось, забавляла моя неуверенность. Он издевался надо мной!

– Да, чёрт возьми! – вспыхнула и всплеснула руками. – У нас есть проблема! Большая такая! И толстая! Я попала в эту задницу не по своей воле, ясно? Мой отец – известный человек, и я не хочу огласки.

Парень уже совсем ничего не понимал. Уронив голову на подушку, он устало произнёс:

– Чего же ты хочешь?

– Я хочу отпустить тебя к твоему агенту. Ты же отпустишь меня, но давай так договоримся, чтобы полиция ни о чем не узнала. И тем более – журналисты!

– Как же я объясню своё отсутствие и то, что произошло?

«Какой же он тугодум!» – я готова была выйти из себя.

– Придумай что-нибудь. Скажи, что очнулся после аварии один, а добрые люди помогли. Это же так просто! Попроси замять это дело и не давай ему ход.

Кореец некоторое время лежал задумавшись. Я не сводила с него глаз, но так и не смогла по выражению прочесть, что было у него в голове. Боясь, что он упрется, опустилась возле его кровати на колени, тут же ощутив в них боль, но это было неважно, меня волновал результат.

– Пожалуйста, зв… э-э-э… Как тебя зовут, напомни.

Тут он улыбнулся. Улыбка переросла в смех, который заразительно действовал на меня, но я упорно сдерживалась, хотя уголки губ всё равно дрогнули.

– Ты не знаешь моего имени? – смеялся он. – Ты действительно странная! – Он откашлялся, затем добавил: – Читтапон. Меня зовут Читтапон.

– Читтапон, – повторила я.

– Да! Приятно познакомиться, эм… – Парень вопросительно уставился на меня.

– Элора, – как последняя дура сказала я. Вообще, если бы хоть немного умела врать, умела бы обводить людей вокруг пальца, лукавить или даже лицемерить, всё могло бы быть совсем иначе. Я сама своей собственной наивностью толкнула себя в лапы этого корейца, не задумываясь о последствиях. А он не глуп и вскоре даст мне это понять.