Промелькнула таки в головушке мысль о побеге. Сзади бились меньше всего, может, и удалось бы прошмыгнуть пока идет такая свалка. Только потом куда? А черт его знает, лишь бы ноги унести. В Задумчивости Григорий сделал шаг назад и упал, оступившись на спину. Земля была мягкая, прогнулась даже под телом механика, но все равно что-то больно ткнуло его в спину. «У меня же рюкзак за плечами, вспомнил Забубенный, а там фонарик. Жаль только ножик потерял, когда к деревенскими бился, честь свою отстаивал. Да толку от ножика сейчас все равно нет, куда с ним против шашки».

Механик перекатился на бок, рванул застежку на груди и сдернул рюкзачок со спины. Расстегнул молнию, вытащил фонарик. Нажал на кнопку, – в землю ударил широкий луч света. «Работает, – по-детски радостно пронеслось в голове». Григорий мгновенно выключил его, чтобы не светиться, но было поздно. Его засекли.

– Глянь, Косой, вон там чегой-то сверкнуло, – раздалось в десяти шагах от распластавшегося на земле механика, – можа, злато светится у костра?

– Да где оно твое злато, Рваный, – рявкнул в ответ невидимый Косой, – ты что говорил, что купцы одни поедут, без охраны почти. Не боле пятерых ратников обещал.

– Так и было, – ответил Рваный.

– Ну, втихаря подойдем, говорил, тепленькими возьмем и деру. Ищи нас потом как ветра в поле.

– Так и было, – подтвердил Рваный.

– Ну, а тут что деется? Тут, рыло твое тупое, одних ратников не меньше трех дюжин, вон половина людишек наших лихих полегла уже. А злато где, а купцы куда подевались? Ты вообще нас, на какую поляну навел, гнида?

Рваный молчал, впервые засомневался.

– Да дело верное, мне человечек шепнул, что поедет по дороге черниговской купчина с наваром, да почти без охраны. За день до Чернигова не доберется. На ночлег встанет в лесу, а тут и мы подоспеем. Так и было, атаман. Зуб даю.

– Короче, Рваный, – решил атаман, – ты мне голову свою отдашь, если мы тут ничего не найдем. А с человечка твоего кожу сниму самолично.

«Жестокие нравы, – подумал Забубенный пытаясь отползти подальше в сторону от сходняка разбойников, – прямо «Коза Ностра» или «Бригада» какая-то». Но в этот момент прямо на него выскочило, судя по шуму и визгам не меньше пятерых душегубов, то ли спасавшихся бегством, то ли заходивших в тыл ратникам Путяты. Один из них споткнулся о лежавшего на земле механика и со всего маху ударился головой о пень. Окрестности огласились диким криком и забористой руганью.

– Это чо тут под ногами валяется? – вопросил темноту один из остановившихся разбойников.

– Глянь, Сень, оно шевелиться? – трусливо поддакнул второй, – медведь может? Пойдем отсюда.

– Сдурел, медведь, – Семен наклонился, и наугад схватили Забубенного за одежду, пригляделся, – медведь поширше будет, да тихо так никогда не ползает. Это мужик какой-то не из наших. Из купеческих холуев, видно.

Спутник Семена сразу осмелел и крикнул визгливо:

– А ну вставай, злато отдавай, а то мы щас тебя решать будем.

«Ну, все, настал момент истины, – решил механик и вскочил на ноги». Бежать было не куда. Первое что пришло в голову, это дурацкая мысль о страшилках. В детстве Григорий с друзьями любили так дурачиться в пионерлагерях и пугать вожатых и друг друга по ночам. Механик широко открыл рот, врубил фонарик и направил луч себе в рот, так что осветились только зубы. На всякий случай он даже тихонько зарычал.

Сработало на все сто. В наступившей тишине послышался глухой звук падающих на землю сабель и кистеней. Разбойники на несколько секунд остолбенели, а затем из груди Семена донесся сдавленный хрип:

– Атас, нечистая….