Зато было хорошо известно, где находилась в данный момент вражеская рать, сообщение об этом мы встречаем в той же Лаврентьевской летописи: «И подошли близко к Руси на место, которое называется Половецкий вал». Речь идёт о Змиевых валах, древних оборонительных сооружениях, которые были построены на левобережье Днепра, к югу от Киева. Исходя из этого, князья и воеводы сошлись на том, что местом сбора объединённой русской рати будет город-крепость Заруб на правом берегу Днепра, где находились остров Варяжский и Зарубинский брод. Решение принято, съезд в Киеве был окончен, князья разъехались по своим уделам собирать полки и дружины. Русь всколыхнулась, готовясь к битве с неведомым племенем.

Ибн аль-Асир засвидетельствовал то редкое согласие, которое царило среди русских князей, когда они принимали решение о войне с монголами: «Когда татары пришли к ним (русам), они все собрались и единодушно решили воевать с татарами, если те пойдут против них» (с. 143).

Разберем один из ключевых вопросов, который всегда возникает, когда речь заходит о монгольском нашествии и битве на Калке в частности. Суть его заключается в том, что очень многие исследователи обрушиваются с необъективной критикой на великого князя Георгия Всеволодовича за то, что он не привёл свои полки в Киев и не принял участие в битве на Калке. Вроде как просили помочь в войне с неведомым племенем, а он ответил отказом, а если бы не отказал, то всё могло сложиться по-другому. Получается, что стал владимирский князь предателем общерусского дела. Но так ли это?

Для начала отметим, что во многих летописях чётко прописано, что просили именно о помощи, а не о том, чтобы князь Георгий лично явился во главе суздальских полков. Об этом даже речи не было. И что примечательно, помощь от Георгия Всеволодовича князья Южной Руси получили. Лаврентьевская летопись этот факт чётко зафиксировала: «И послашася в Володимерь к великому князю Юргю, сыну Всеволожю, прося помочи у него; он же посла к ним благочестиваго князя Василька, сыновца своего, Костянтиновича, с Ростовци, и не утяну Василко прити к ним в Русь»[13] (с. 424). Об этом свидетельствует и Тверская летопись: «Послаша к Володимеру к великому князю Юрию Всеволодичу по помочь; он же посла им Василка Ростовского» (т. 15, с. 339).

Итак, великий князь помощь отправил. Причем отправил именно ростовскую дружину, которая была одной из самых боеспособных в Суздальской земле. В её рядах в своё время служил Александр Попович. В.Н. Татищев даже называет численность ростовских гридней князя Василька, выступивших в поход, – 800 человек, и, надо сказать, цифра эта довольно солидная для того времени. Княжеские дружинники – это не воины-ополченцы и не ратники от сохи, это прекрасно подготовленные бойцы-профессионалы, для которых смыслом жизни является война. Другое дело, что Василько не успел прийти в Киев к моменту сбора войск, но от Ростова до Днепра путь неблизкий, а гридней требовалось ещё собрать и снарядить в дальний путь. Поэтому известие о битве на Калке застало Василька в Чернигове.

Автор «Галицко-Волынской летописи», рассказывая о княжеском съезде в Киеве, мимоходом роняет следующую фразу: «Великого же князя Юрия Суздальского на том совете не было» (Галицко-Волынская летопись). Как видим, летописец старается заострить внимание на том, что Георгий Всеволодович проигнорировал княжеский съезд. Но стоит задаться простым вопросом – а зачем суздальскому властелину ехать в такую несусветную даль? У него что, дел в княжестве нет никаких, чтобы по щелчку пальцев из Киева мчаться сломя голову на берега Днепра? Владимиро-Суздальское княжество – независимое и самостоятельное государство, и до того, что происходит в Руси Южной, его князьям дела никакого нет. С таким же успехом Мстислав Удатный мог позвать в поход против монголов и новгородцев.