Эльханту еще ни разу не доводилось летать, но открывшийся простор не страшил его. Высота… Агач не видел в ней ничего пугающего. Впрочем, восторга он тоже не испытывал – лишь любопытство. Септанта приложил ладонь козырьком ко лбу, оглядываясь. Прозрачный воздух на большом расстоянии становился светло-серым. Агач будто завис в месте, где сходились три владения, три мира: Туат Тверди, Туат Вод и Туат Небес. Огромное пространство эфира распростерлось во все стороны; далеко слева, за холмами и долинами, за владениями доиров, за извилистым восточным берегом Атланса, там, где тянулся океан, мир заканчивался: водную поверхность скрывала дымка. За горизонтом не было ничего, ведь Атланс – это пуп всего, центр древа миров. Впереди, невидимое сейчас, плескалось озеро Флэй, населенное племенами гортов и саил; еще дальше, вдоль русла Коры, жили идхи, а возле Баркентинских гор обитало племя питш-амазонок. Септанта поглядел на затылок Ланы. Манерой поведения она напоминала амазонку, хотя внешностью – нет. Он вновь огляделся. Мир Деревьев раскинулся вокруг, и самой далекой его частью был сейчас Огненный Предел, Гравийская пустошь, где жили агачи.

Тот, кто сидел на подлетевшем грифоне, держал взведенный арбалет. Всадник узнал Лану, сощурился, приглядываясь к ее спутнику. Крылатые существа сблизились, теперь Эльхант мог разглядеть юное лицо арбалетчика, куртку и штаны из плотной шерстяной ткани, лысую голову. Наездник. Они одевались теплее, чем обычные воины с Предела Тверди, ведь вверху часто дули холодные ветра, и брили волосы – чтобы не мешали в полете.

– Кто он? – спросил наездник.

– Агач, – ответила Лана. – Дозорный с башни у Донида.

Эльф еще раз глянул на Септанту, кивнул, надел четырехугольную шапочку из змеиной кожи и коротко свистнул. Его животное стало поворачивать, удаляясь от них.

– Надо помочь отступающим! – прокричала амазонка.

– Мы послали туда летучий отряд, – крикнул наездник в ответ. – Они заберут кого смогут.

– Держись, – сказала Лана и, пригнувшись к покрытой перьями шее, издала свист. Сложив крылья, грифон стал снижаться.

Плешь посреди леса разрослась, мелькнули шатры в ее центре, фигуры эльфов, костры – все это, поначалу сбившееся в кучу, быстро разошлось в стороны, разбежалось кругами, и грифон, расправив крылья, приземлился. Он повернул голову, взглянул на седоков стальным глазом и приоткрыл клюв.

Лана слезла, Эльхант последовал ее примеру. Они опустились на краю луга, неподалеку от стены деревьев. Костры горели чуть подальше, а здесь спали несколько оседланных крылатых зверей. Наездники – все в теплой шерстяной одежде, с короткими мечами, бритые наголо – сидели вокруг костра. Трое поднялись, обнажив оружие, направились к прилетевшим. Кто-то произнес: «Это Лана», – и другой голос откликнулся: «А что за чучело с ней?»

Амазонка махнула рукой.

– Приветствую! – громко сказала она. – Я привела дозорного с южной башни.

Старший среди наездников – не юнец, как остальные, но зрелый муж с морщинистым лицом – кивнул, и все они возвратились к костру. Грифон, помахивая длинным хвостом с кисточкой, потопал к сородичам.

Ни слова больше не говоря, Лана развернулась и пошла в глубь лагеря. Окинув взглядом лесную опушку, Септанта направился за ней.

Над кострами булькало варево в котелках. Пахло горячей похлебкой, жарящимся на углях мясом, а еще – разогретыми смесями трав, терпкими и сладкими, кислыми и горькими. Эльфы лежали или сидели у костров, кто-то разговаривал, кто-то спал.

Они прошли мимо полуголого раненого, корчившегося на расстеленном плаще. Над ним склонился старик в свободных одеждах. Эльхант огляделся внимательнее и увидел еще трех друидов – они ходили между кострами, от одного пострадавшего к другому. У всех были короткие седые или тронутые сединой волосы, хламиды из некрашеного полотна с длинными, расширяющимися книзу рукавами, все подпоясаны веревками, на которых висели мешочки с травами.