Пока что складывалось три версии случившегося. Первая: он попросту сошёл с ума. Эта версия была бы основной, если бы не одна нестыковка. Есть железное правило: все сумасшедшие уверены, что они нормальные. Никто из них никогда не задумается, псих он или нет. А раз Дариор только и думает об этом, то многообещающая версия сумасшествия не является действительной.

Вторая: Бист Вилах на кой-то чёрт перевёз Дариора в другую страну, переодел и подсунул ему толпу ряженых средневековых воинов. Однако где и как он мог достать столько людей и с таким правдоподобием воссоздать замок средних веков?

Оставалась третья и самая невероятная версия: Дариор действительно перёнесся назад во времени. И дело даже не в том, что это невозможно. Главное – если он и впрямь переместился сквозь призму времени, выходит, что и остальная галиматья, сказанная Бист Вилахом, является правдой. Но это просто уму непостижимо! Получается, что в нашем мире живут какие-то подобные людям уникумы, каждому из которых не менее двух миллионов лет. Именно они управляют миром, и Бист Вилах – один из них. Первая цивилизация! Но если это так, то вся кропотливо составленная мировая история летит к чёрту!

Дариор обхватил голову руками и откинулся на кровать. Ему казалось, что мозг вот-вот закипит, будто вода в чайнике. Такую непосильную работу он просто не мог выполнить.

В тот самый миг, когда Дариор уже был готов отчаянно завыть, на пороге спальни появился долговязый чванный господин в тёмно-синем наряде, похожем на комбинезон.

«Ну а это ещё кто?» – мысленно простонал Дариор.

– Добро пожаловать в шато Рено, сир, – поклонился незнакомец. – Моё имя Эймери, я дворецкий.

Говорил он сухо и гордо, как будто считая себя важнее всех окружающих. На вид дворецкому было лет шестьдесят, не меньше. Однако, несмотря на возраст и величавый вид, его глаза лучились живостью.

– Я всегда на посту, вам стоит только позвонить, – и он указал на бархатную ленту, висевшую около кровати. – Или вы можете всегда найти меня в левом крыле дома, – объяснил Эймери. – Немедленные распоряжения будут?

Дариор подошёл к дворецкому и внимательно взглянул ему в глаза:

– Скажите, Эймери: вам знакомо имя Бист Вилах?

Ни одна мышца не дёрнулась на лице дворецкого. Он остался точно таким же невозмутимым.

– Нет, сир.

Тогда Дариор решил спросить о другом:

– Эймери, вы, должно быть, давно живёте в замке?

– Двадцать два года, сир. Ровно столько, сколько лет этому замку. Я прибыл сюда с Родоса вместе с доблестным Симоном из Метца и участвовал в строительстве стен.

Дворецкий отвечал спокойно, даже несколько уныло. Видимо, эти вопросы задавали ему уже не в первый раз.

– Вы, разумеется, ничего не знаете о Палестинских архивах? – спросил Дариор.

– Знаю, но не больше, чем все, – ответил Эймери. – Ваш отец в своё время задавал мне тот же вопрос, сир. И теперь я отвечу на него точно так же. Мы отплыли с Родоса вместе с каменщиками и плотниками на пяти галерах. В общей сложности двести человек. На одном из судов везли часть Палестинских архивов. Прибыв сюда, в горы, мы наткнулись на древнеримскую крепость «Aurea aquila», что дословно означает «Золотой орёл». Эта твердыня когда-то защищала Нарбонскую Галлию от нашествий иберов. Крепость, когда-то большая и грозная, была наполовину разрушенной. На её месте Симон де Метц решил возвести новый оплот иоаннитов. Первым делом мы отстроили шато для Симона и лишь потом приступили к возведению хозяйственных строений и стен. По моему скромному разумению, всё это время архивы хранились в шато Симона. Однако потом по его распоряжению римские клоаки и коммуникации, расположенные под замком, были расширены и превращены в целый лабиринт, куда Симон и поместил архивы. Но куда именно – неизвестно, поскольку через два дня в шато начался пожар. Сгорела половина здания, а вместе с ней – и Симон. Его изуродованные останки захоронены в склепе на родовом кладбище госпитальеров.