– Не стоит переживать, – успокаивала меня синьора, когда довольные сытые гости разошлись, а я осталась, чтобы помочь разобраться с остатками пиршества. – В следующий раз мы обязательно всех удивим. Например, приготовим борщ – настоящий, ядреный как сибирский мороз! Только без чеснока, пожалуйста, без перца и без квашеной капусты. Ну можно брокколи туда бросить, «звездочек» вместо картошки. Сметану покупать не надо, мы же не торт готовим. И, разумеется, никаких свинных косточек для бульона. Закажем у мясника нежного ягненка! Да, еще очень важный момент: без барбабьетолы! Моя мама никогда ее не кушала.
И вот тогда мне стало не по себе. Я даже испугалась и решила категорически возразить Флавии.
– Ну, что Вы, синьора, говорите! Без свеклы «ядреный борщ» не получится, не стоит и заморачиваться. Я лучше блинов напеку. Блинами удивлять будем!
Но дело, разумеется, не в свекле, без которой борщ – не борщ, а сплошное недоразумение. И не в «звездочках» – это такие крошечные макарошки, которые в данном конкретном случае ни к селу ни к городу. Просто мне почему-то очень жаль стало несчастного глупого ягненка.
Постскриптум
Ну вот, расписалась однако… Тоже захотелось вкусненького. Давай, предлагаю дочери-студентке, приготовим что-нибудь этакое-растакое. Наше, родное.
– Здорово! – Подхватывает она мою идею. – Давно о пельмешках мечтаю. Но знаешь что… С чем угодно, только без «настоящего фарша».
И сварганили мы на обед пельмени со свежей капустой. С уксусом и со сметаной. Совсем, как в моем детстве.
Просто ангел
Вера проснулась от собственного смеха.
Не истеричного, как у капризных, знающих себе цену женщин, которых недооценили или наоборот переоценили. Не сексуального, как у очень темпераментных барышень (и Мопассана читали, и Бунина, а как же…).
Его даже веселым или просто радостным нельзя было назвать.
Это был тихий счастливый смех молодой (ну, не слишком уж молодой, но все же), довольной собой женщины. В тот день, то есть 13 сентября 1978 года, среда, ровно в 16.00 у нее родился ангел. Крошечный – 2кг. 900 г, голубенький, с обмотанной вокруг тельца пуповиной. Он так, бедненький, старался…
Потом их разлучили. Дите, обмыв прямо под краном и завернув в больничную пеленку, утащили в детское отделение. Истерзанную мамашу на каталке отвезли в послеродовую палату. И тут она моментально вырубилась. Забылась в мягкой обволакивающей дреме всего на часик, но сон оказался таким глубоким и безмятежным, что и этого хватило, очнувшись, почувствовать себя на седьмом небе.
Она смеялась. Она так изумительно смеялась! Ну, скажите, отчего бы это?.. Да просто накатила на Веру во сне волна какой-то неземной легкости и благодати. Вспыхнуло озарение, осветив не только промозглый день бабьей осени, но и всю ее жизнь. Жизнь сегодняшнюю и завтрашнюю. Ну а вчерашней, без ангелочка-то, уже как бы и не существовало.
Заглянула нянечка: все ли в порядке? Вера ответила, что ужасно есть хочется! Из коридора тянуло божественным ароматом пшенной каши с мясной подливкой. Но ей в ужине отказали. Сама, мол, виновата: поздно разродилась. Даже хлеба не дали – не положено и точка! У Веры не было ни сил, ни желания возмущаться и требовать ну хотя бы кусочек… Ближе к полночи привезли еще одну роженицу. У той, предусмотрительной, оказался пакет с продуктами. Она протянула Вере пачку печенья «Юбилейное» и большое зеленое яблоко.
Утром в палате было уже пять обессиленных, но довольных судьбой мамаш. После обеда принесли малышей в тугих белых коконах, щечки словно у хомячков. Вере протянули самый миниатюрный сверток. Ребеночек спал: черные реснички на пол-лица, кожа такая нежная, аж светится. Впрочем, у всех родились милые здоровые детки, но ангелочек, без сомнения, был только у ней – у Веры!