– И не поспоришь, гля!

Абазян ухмыльнулся и одновременно боковым зрением заметил фигуру справа.

– А носилки где? – недоумевающе спросил Парамоныч. – И Иваныч?

– Э-э… м-м-м…

Тут дверь ванной комнаты с размаха открылась и угодила Ваагну в левое плечо.

– Ваагн Ваганович? Простите! – спешно извинилась Бирюкова.

– Ничего-ничего, Наталья Николавна! – косясь на Парамоныча, ответил тот и показал папиросу. – Я это… Покурить.

– И за носилками, – напомнил судебный медик.

– Да-да, и за носилками!.. И за Иванычем.

– О, «Армения», гля! Губа у тебя не дура, Ваган! – покачал головой Шутов.

– Ваагн…

– Ещё раз прошу прощения, Ваагн Ваганович! – с нажимом на имя сказала следователь и бросила взгляд на Вячеслава Юрьевича.

– Ничего, Наталья Николавна, всё в порядке, – заверил Абазян. – Ну, я пойду.

– Да-да, – в один голос ответили все трое.

«Надо с ним поосторожнее, – пронеслось в голове у Бирюковой. – Но держится очень хорошо!»

А вслух она сказала:

– Ладно, продолжаем работать!

В комнату, где был заперт Тетерин, первым вошёл Шутов, за ним Бирюкова.

Несмотря на скудность обстановки, там было довольно-таки тесно. Напротив двери стоял старый письменный стол, под ним – стул: прежде он был со спинкой, а теперь из его сидения сиротливо торчали два штыря, и задняя левая ножка была короче остальных на пару сантиметров. Сбоку стояла табуретка. На окне, оборванный с одного края, висел тюль, когда-то белый. У стены располагалась железная кровать с замусоленным матрасом не по размеру. На ней лицом к стене лежал мужчина. Тетеря. Тетерин Сергей Алексеевич.

Наталья Николаевна осторожно приблизилась и увидела, что мужчина не спит.

– Там супружница его мёртвая, гля, а он мирно посапывает, – Шутов заговорил так неожиданно, что женщина вздрогнула.

– Не я это, – не меняя позы, ответил Тетеря потухшим голосом.

– Подозреваемый, сядьте, – приказала Бирюкова.

Мужчина медленно повернулся к вошедшим и, приподнявшись на локте, выдал:

– И не надо так кричать, гражданка следовательница.

– Ща я те так крикну, гля! – Шутов было двинулся с места, но следователь знаком попросила его не распаляться.

Кряхтя и ворча себе под нос, Тетерин уселся на край кровати.

– Давайте тогда попробуем начать сначала, – женщина подвинула табуретку ближе и устроилась на ней. – Я – Наталья Николавна Бирюкова, следователь по особо важным делам. Произошло убийство вашей сожительницы, Ломовой Татьяны Ивановны сорок пятого года рождения, совершённое с крайней жестокостью…

– Гражданка следовательница, – в голосе подозреваемого послышались жалостливые нотки. – Это не я. Вот те крест! – Тетеря перекрестился и посетовал: – Мне б похмелиться, голова чугунная, ваще не варит!

– Ну-ну, это мы ещё посмотрим, крест или не крест, – Наталья Николаевна открыла папку с блокнотом. – Для начала представьтесь, пожалуйста.

– Тетерин… Сергей Алексеевич… сорокового года рождения, – было видно, что каждое слово даётся ему с трудом.

– …года рождения, – пробубнила следователь, записывая. – Расскажите, что вы делали вчерашним вечером и минувшей ночью?

– Вчера у меня, это, выходной был, – сбивчиво начал Тетерин. – Ну я, это, и отметил. А шо, имею право! Попробуйте с моё помахать метлой! А Танька, ну то есть Татьяна, на работе была. Она санитарка в больнице, судна из-под лежачих выносит. Ну я без неё и начал. Стопку махнул, вторую… А Таньки-то всё нет. И шо-то так мне стало одиноко, шо прям из горла́ стал пить… А дальше… Не помню, хоть убей, гражданка следовательница! Ну хоть убей!..

– Когда обнаружили труп? – Наталья Николаевна пристально посмотрела на подозреваемого.

– Ну дык утром. Проснулся – во рту сушняк дикий! Еле доковылял до кухни, а там Танька… – Тетеря шмыгнул носом, – Татьяна то есть… вся в кровище лежит. Струхнул я. Думал, шо эта за мной пришла…