– Фух… правильно сделала, милая… у тебя насколько всего этого?

– На неделю точно, а там – разберёмся.

Это "разберёмся" напугало меня. Разум "услужливо" подкинул мне парочку картин, в которых одни люди дерутся и убивают друг друга ради еды, а другие – насилуют девушек, зная, что их никто не защитит. И я не знаю, что хуже, что бы Лена погибла ради куска хлеба, или же что бы она стала живой игрушкой для какого-нибудь ублюдка…

– Растяни продукты так долго, как только сможешь, я постараюсь тебя забрать!

– Хорошо… я напишу тебе эсэмэску, как посчитаю продукты.

– Береги себя.

– И ты тоже.

Я раскрыл экран телефона и посмотрел в картах, сколько ехать до Москвы на машине. Получилась не особо радужная цифра – тысяча километров, на которые, если верить "нафигатору"[9], потому что он уже не особо полезен, придётся потратить тринадцать часов дороги. А учитывая происходящее, можно сразу умножать эту цифру на пять.

С грустным лицом прошёл в салон, где Наталья уже накрыла нам всем завтрак.

Так как пилоты по инструкции не могут есть одну и ту же пищу, мне досталась курица, а Харитону Владимировичу – рыба, от которой он всегда был в восторге.

Когда трапеза закончилась, Сельчук встал и начал рассказывать о том, что узнал за время "дежурства":

– В общем я связался с замдиректора по лётной работе, он сказал, что мы должны оставаться здесь, по возможности никуда не высовываться, а самолёт… держать в состоянии готовности к вылету. Так что, каждые три дня будем подливать топливо в баки, если не дадут наземное питание, а там – поживём увидим.

– Харитон Владимирович, у меня… помните, я рассказывал про невесту, мне нужно в Москву, и срочно.

– Так, Павел, нет! Мы ни черта не знаем о том, что происходит, и если ты поедешь прям щас, то в лучшем случае, ты вернёшься ни с чем, а в худшем – сдохнешь. Так что так, пару дней сидим тут, тогда появится побольше информации о происходящем, тогда и будем думать, как тебя в Москву отправить.

– Спасибо.

– Как там, есть сеть в городе? – спросила Наталья

– Есть, пока есть.

– А вы не пробовали связаться с другими немцами, ну вдруг у кого-то родственники в Германии, и там хоть что-то известно.

– Наталья, это делается не так…

Несмотря на то, что немецкая диаспора в России – довольно многочисленна, мы сильно разрознены, и нас практически невозможно отличить от русских. Мы практически не видим разницы между нами и русскими, порой помогает только фамилия. Но для многих она остаётся единственным связующим звеном человека с его немецкой принадлежностью, потому эти многие – самые настоящие русские, которые вообще ничем не отличаются от русских… бред какой-то. Я к чему это начал? Наталья, как деревенская, где почти у всех шведские корни, думает, что русские немцы живут компактно. Лет сто назад я бы согласился с этим, так как тогда немцев согнали на Алтай и в Омскую область, а сейчас – они живут везде, где только возможно.

– Фриц, иди-ка ты в терминал, узнай про ситуацию, погуляй, задание ясно?

– Ясно. – сквозь зубы процедил я и быстро покинул самолёт по трапу.

Спустившись, я решил ради интереса посмотреть на устройство аэродромного трапа. На стекле кабины водителя была записка "Если что случится, ключи внутри."

Я оставил бумажку на месте, собираясь позднее рассказать об этом Сельчуку, и побрёл в терминал. Пока я туда шёл, во мне проснулся музыкальный наркоман и потребовал очередную дозу музыки. Я не использую обычные наушники, предпочитая наушники с костной проводимостью, так даже удобнее слушать музыку и одновременно что-нибудь делать, помню, даже однажды  умудрился вести переговоры с диспетчером и одновременно петь, чем поверг в шок первого пилота… Под раскаты музыки "Раммштайна" я прошёл в аэропорт и нашёл стойку информации.