В здании было очень многолюдно: оказалось, что сюда перенаправили почти все рейсы Московского авиаузла, и здание, обычно видевшее максимум пятьсот-семьсот в сутки, было забито битком.

Мне же ничего не оставалось, как пойти кафе, где на обшарпанном тридцатилетнем телеке, видимо откопанном в древнем сарае, показывали выпуск новостей:

– …по сообщениям Чрезвычайной комиссии, в Москве зарегистрировано свыше трёх миллионов заболевших новым видом бешенства, также сообщают о вспыш… – ведущая склонила голову, словно ей что-то диктовали в наушник и держала её так минуты три, только угукая. – Нам только что сообщили, что в районе Кремля… боже… на ЦУМ упал самолёт, я не могу сказать, что это был за самолёт, но скорее всего, это был пассажирский лайнер… Мы будем держать вас в курсе событий этой катастрофы. Так, с чего я… да, точно. По всей Москве происходят случаи нападений на людей. Неадекватные люди, скорее всего, инфицированные бешенством, нападают на окружающих их людей, не знаю, это похоже на зомби, но это же бред? Бешеные кусают людей, и люди в течении трех-четырёх часов сами становятся бешенными. Могу сказать, что встреча с инфицированными – стопроцентная смерть. Поэтому, держитесь как можно дальше от мест массового скопления людей… – в этот момент в студию, откуда шёл выпуск новостей, вошли военные, которые сообщили, что всех их эвакуируют. – Уважаемые телезрители, нам придётся прервать вещание на неопределённый срок…

Так и не узнав сути, я вернулся на самолёт, где Оля руководила уборкой салона, а Сельчук – следил за заправкой самолёта.

– Харитон Владимирович! – крикнул я так, чтобы меня услышали.

– Что случилось? Узнал чего?

– Почти нет. Знаю, что это какое-то бешенство, что Москва на треть инфицирована, а на ЦУМ упал самолёт. Всё.

– Плохо… так, кто-нибудь покидал самолёт?

– Я не знаю…

– Так, пошли.

Мы с Сельчуком быстро зашли на борт, и он закрыл за мной дверь.

Через пару минут все члены экипажа, коих осталось четверо, помимо меня, прошли в бизнес-класс, я возомнил себя Цицероном и начал речь:

– Так, экипаж. У меня для вас важное объявление…

Народ слушал меня молча, не зная всех деталей происходящего, я говорил наверное, минут двадцать, приплёв сюда зачем-то "Ходячих мертвецов" и Макса Брукса[5] с его "инструкцией по выживанию в зомби-покалипсисе". Честно, я не верил, что у нас произошло восстание мертвецов, но подсознательно, вспоминал все фильмы про зомби, даже самые трешовые низкобюджетные поделки, из-за которых этот жанр умер… а кто сказал, что мёртвые не могут восстать?

– … Вот поэтому мы останемся на борту самолёта. Я так понимаю, что пассажиров было гораздо меньше, чем вмещает самолёт, и у нас остались те касалетки. На них мы продержимся ближайшее пару дней, а там – разберёмся.

– Хорошая речь, только не учёл одну деталь, даже несколько: как мы будем поддерживать работу бортовых систем, и второе, что будем делать, если эти твои "зомби" прорвутся в аэропорт?

– Хорошо, Харитон Владимирович, есть два варианта – запустить ВСУ[6], да, она жрёт до двух тонн топлива в сутки, но выбора я так понимаю, у нас нет. Второе – вводим дежурства. Мы с вами будем попеременно спать, а кто-нибудь из бортпроводников будет слушать радиоэфир.

– Ладно, принимается. Иди, спи, первая смена моя, до полудня, далее – ты, до шести вечера. Остальные также могут вздремнуть.

Мы решили не разбредаться по самолёту, а расположиться прямо в креслах бизнес-класса. Сказать честно, для нас это не было чем-то новым, ну разве что, мы не спали в них. По долгу службы нам иногда приходится летать вместе с пассажирами, и тогда нам бронируют места именно в бизнесе, но мы летаем не в рабочей форме, и никогда не спим, даже если это трансконтинентальный 14-часовой рейс до Гонолулу.