Кришна и его брат Нитья были очень дружны, но чрезвычайно различались по складу характера. Нитья был необычайно умен. «Еще до того, как Нитья научился говорить, завидев идущих в школу мальчишек, он брал в руки карандаш и грифельную доску и следовал за ними»[14]. Кришнаджи был хилым ребенком, постоянно страдавшим от малярии. В какой-то период приступы были настолько тяжелыми, что ему пришлось пропустить целый год занятий в школе из-за кровотечений из носа и рта.

Школьная жизнь и учеба мало интересовали Кришнамурти, но он мог часами наблюдать за проплывающими по небу облаками, за пчелами, муравьями и другими насекомыми, а также просто смотреть вдаль. Его считали хилым и недалеким. Видя его рассеянность, немногословность и полное безразличие к делам мира, замечая этот взгляд, устремленный куда-то за линию горизонта, в надмирные дали, его учитель ошибочно полагал, что мальчик страдает умственной отсталостью.

Несмотря на кажущуюся рассеянность, юный Кришнамурти живо интересовался всевозможными техническими приспособлениями. В один из дней, когда Кришна не пошел в школу, мать увидела, что мальчик в своей комнате увлеченно разбирает часы. Ребенок отказывался выходить из комнаты, не ел и не пил до тех пор, пока не разобрал механизм по винтикам, понял, как он работает, и собрал его обратно.

В детстве Кришна был очень привязан к матери, которая, кажется, понимала, насколько уникален ее сын[15]. Сандживамма умерла в 1905 году, оставив маленького Кришну в растерянности и печали. Много лет спустя, летом 1913 года, находясь в Европе, он приступил к написанию собственной биографии. Кришнамурти назвал ее «Пятьдесят лет моей жизни». Он намеревался год за годом «добавлять в книгу свежую информацию, чтобы к 1945 году она оправдала свое название»[16]. Увы, автор забросил рукопись, исписав всего лишь несколько страниц. Тем не менее этот текст являет собой интереснейший отчет о его детских переживаниях и о ранних годах жизни, проведенных с матерью. В восемнадцать лет эти детские воспоминания были все еще свежи. Юноша очень живо описывает видения, в которых ему являлась мать после смерти:

Самые счастливые воспоминания детства неразрывно связаны с моей драгоценной матерью, дарившей нам любовь и заботу, – драгоценное умение, которым так славятся матери Индии. Не могу сказать, что школьная жизнь доставляла мне радость, ибо учителя были не слишком добры ко мне и уроки их давались мне с трудом. Игры со сверстниками радовали меня лишь до той поры, пока они не становились слишком грубыми, так как здоровьем я был чрезвычайно слаб. Смерть матери в 1905 году отняла у меня и у моих братьев ту единственную, кто больше всего любил нас и заботился о нас. Отец же был слишком занят своими делами, чтобы уделять нам должное внимание. Я жил самой обыкновенной жизнью обычного индийского мальчишки до тех пор, пока мы не перебрались в Адьяр [17] в 1908 году. [На самом деле это произошло в январе 1909 года.]

Адьяр был мне исключительно интересен, поскольку мой папа и сам посещал собрания Теософского общества. Уже в Маданапалле он устраивал у нас дома заседания небольшого кружка по изучению теософии, и именно тогда я узнал от него и от моей матери об Адьяре. У мамы была особая комната для пудж, где она регулярно совершала богослужение. В этой комнате висели изображения индийских богов, а также фотография миссис Безант в индийском костюме. Скрестив ноги, она сидела на чоки – небольшом помосте, укрытом тигриной шкурой.

Пока братья были в школе, я чаще всего оставался дома, потому что у меня часто бывал жар (почти каждый день), и нередко я заходил в комнату для пудж, когда мама проводила там церемонии. Она рассказывала мне о миссис Безант, о карме, о реинкарнации и читала мне отрывки из «Махабхараты», «Рамаяны», а также других индийских писаний. Мне было всего лет 7 или 8, так что понимал я не много, однако полагаю, что чувствовал многое из того, что было еще недоступно моему пониманию.