Кроме того, если освещенные солнцем капли находятся очень близко, например как от садового дождевателя для газонов, то находящийся рядом человек вообще может не увидеть радуги. Ваша радуга может быть только вашей. Итак, мы вернулись к нашей проблеме – что, если там никого нет? Ответ: радуги там не будет. Чтобы ее увидеть, должна быть система глаз-мозг (или фотоаппарат, чтобы наблюдатель увидел результат позднее). Для появления настоящей радуги присутствие человека так же необходимо, как солнце и дождь.

Несложно догадаться, что при отсутствии людей или животных никакой радуги не будет. Или, если вам так удобно, существуют бесчисленные множества потенциальных радужных дуг, каждая из которых смещена относительно другой на минимальный градус. И это вовсе не теория или философствование. Это основы науки, которую проходят в любом классе начальной школы на уроке природоведения.

Мало кто станет оспаривать субъективную природу радуги, которая так часто появляется в сказках. Но если мы поймем, что и вид небоскреба точно так же зависит от наблюдателя, то сделаем первый шаг к пониманию истинной природы вещей.

И придем к первому принципу биоцентризма:

Еще до поступления в медицинскую школу и задолго до того, как я начал исследовать жизнь клеток и клонирование человеческих эмбрионов, я был очарован сложным и неуловимым чудом природы. Некоторые из ранних переживаний способствовали развитию моих биоцентрических взглядов. Я изучал природу с раннего детства, у меня была маленькая обезьянка, заказанная за 18 долларов и 95 центов по объявлению в журнале для охотников и рыболовов Field and Stream, а подростком я проводил генетические эксперименты с курами и попал в поле зрения Стивена Куффлера, известного нейробиолога из Гарварда.

Мой путь к Куффлеру начался с фестивалей науки, которые стали для меня своеобразным самоутверждением. Из-за семейных обстоятельств в школе смотрели на меня свысока – после отчисления моей сестры из школы директор заявил матери, что она не справляется с родительскими обязанностями. Чтобы исправить ситуацию, мне пришлось потрудиться. Я решил получить премию в присутствии своих учителей и одноклассников, которые подняли меня на смех, когда я сообщил, что хочу участвовать в фестивале науки – изменить геном белых цыплят и сделать их черными. Учитель биологии заявил мне, что это невозможно, а родители отказались отвезти меня на куриную ферму.

Я отважился совершить поездку на автобусе, а затем на трамвае из родительского дома в Стоутоне в Гарвардскую медицинскую школу, один из самых престижных медицинских институтов. Я поднялся по лестнице главного входа, по огромным гранитным плитам, стертым до меня несколькими поколениями студентов. Я тешил себя надеждой, что ученые люди любезно примут меня и помогут. Меня ведь занимала научная проблема, и разве одного этого было недостаточно? Но меня не пропустила охрана.

Я был как Дороти из «Возвращения в Изумрудный город», которой охранник дворца скомандовал «Уходи!». Стоя позади здания, я обдумал свои последующие шаги. Все двери были заперты, но я полчаса простоял у мусорных контейнеров и заметил, что приближается человек не выше меня ростом в футболке и рабочих штанах цвета хаки. Это явно был уборщик, сейчас он войдет с черного хода. И я понял, как проникнуть внутрь.

В следующую минуту мы оказались в здании и стояли лицом к лицу. Я подумал: «Он не знает, зачем я здесь. Он только моет полы».