А следом внутри с треском ломается ледяная броня, которую я носила весь вчерашний день. Принципы, традиции, мораль… Что, если пойти против них и поддаться искушению?.. Видимо, шок дает о себе знать.

Кто делает первый шаг, не улавливаю. Может, Алексей. Может, я. Или это просто случайность, невидимая сила, что тянет нас друг к другу? Губы соприкасаются. Поцелуй осторожный, словно мы оба не до конца уверены, что делаем. Через мгновение он становится глубже. Тепло губ, сильные руки, обнимающие за талию завладевают всеми моими мыслями.

По-хорошему, нужно остановиться. Это неправильно. Глупо. Но я не могу. Запах чужого мужчины, смесь табака и терпкого парфюма, окутывает, заставляя забыть о реальности. Я больше не думаю и не анализирую, а просто отдаюсь моменту и наслаждаюсь… свободой.

– Все-все, Снежок, – первым прерываю я поцелуй в тот самый момент, когда сам словил кураж. И еще какой. – Не слишком откровенно для той, у кого муж – единственный мужчина?

Расфокусированный взгляд напротив мгновенно проясняется.

Задел, да. Специально.

Вообще, забить бы на все, но Таня едва отошла от шока, а мои руки уже на ее упругой заднице. Без понятия, когда успел сгрести недотрожку в охапку и усадить на себя. Хотя она и не сопротивлялась. Трахнуть бы ее. Только что-то останавливает. Не хочу, чтобы потом пожалела. Очнется – и будет себя во всем винить. Знаем, проходили.

– Я чувствую себя ребенком, у которого отобрали вкусную конфету, – сбивчиво дыша, произносит Снежок и возмущенно ударяет меня в грудь.

Запах ее кожи кружит голову – цепляет на самом примитивном уровне.

Недотрога? Хрен там. Стоило раскачать – и вот уже сама тянется. Касается моих губ своими осторожно, будто пробует. Но быстро становится смелее, и я проваливаюсь в этот поцелуй полностью.

Сдерживаюсь, сука, на последних нервах. Горячий язык без лишних церемоний проскальзывает в мой рот, забирая контроль и оставляя только желание взять ее прямо здесь и сейчас. Однако через несколько мгновений я выныриваю и опять нас стопорю.

– Снежок, ты ведь потом пожалеешь. Это сиюминутный порыв.

– Может, и пожалею, – повторяет она за мной. – Тебе-то какое дело?

Зрачки расширены, ресницы подрагивают, губы приоткрыты. Влажные. Манящие.

Бля-ядь.

Терпение трещит по швам.

Я накидываюсь на Таню, зная, что в запасе всего пара презервативов. Херово. Надо было брать больше.

Ее пальцы сжимают мои волосы, ногти царапают затылок. Поцелуи злые, голодные, футболки летят к черту. Снежок трется о стояк так сексуально, будто специально доводит. Я рывком хватаюсь за пояс ее джинсов, но она воспринимает это неправильно, как попытку сбавить темп. Бесится – царапает грудь, оставляя глубокие борозды, впивается зубами в плечо.

Сука… Боль простреливает пах и смешивается с адреналином. Сейчас оттрахаю так, что забудет, как дышать.

– Тань… Джинсы.

– Имя… – бормочет она, смотря на меня и дрожа всем телом. – Я тебе не говорила.

– В документах посмотрел.

– А-а… – тянет она задумчиво.

Одной рукой я достаю из кармана серебристый квадратик, а другой помогаю Снежку избавиться от джинсов. Окидываю взглядом ее стройное тело и вижу шрам над коленкой. Провожу по нему пальцем – короткое, едва ощутимое касание. Она замирает, наши глаза встречаются.

И мы летим в бездну.

Хватаю за талию, валю под себя, вжимаюсь так, что между нами не остается ни хрена. Стояк упирается в горячую, влажную промежность. Мы не любовники – два психа, у которых снесло башню. Таня выгибается, цепляется за плечи, дышит тяжело и стонет, пока я трусь, доводя ее до грани безумия.

Намокла. Готова. Осталось только вогнать член до упора и трахать так, чтобы потом любое воспоминание об этом моменте заставляло ее хотеть еще и еще.