– Итак, – начинаю я, подбрасывая ногой снег. – Что бы ты сделал, если бы у тебя был миллион долларов?

Над краем металлического борта появляется голова Тедди. Он с прищуром смотрит на меня, явно ощущая себя не в своей тарелке.

– Не могу думать об этом, пока не нашел билет.

– Я помню твой обычный ответ на этот вопрос.

– Какой? – Голос Тедди выдает, что он его и сам прекрасно помнит.

– Ты хотел вернуть себе ваши апартаменты. Ради мамы.

Он безотчетно улыбается, вспоминая о данной нам серьезной клятве, и на секунду становится похожим на себя двенадцатилетнего – мальчишку, мечтающего стать несказанно богатым.

– И купить автомат для игры в пинбол.

– А также бильярдный стол, насколько я помню.

– Ну, это все же лучше, чем желание Лео. Он хотел щенка.

– Боксера, – напоминаю я. – Потому что ему нравился бокс. О, и еще он хотел тысячу цветных карандашей.

– Так себе желаньица для миллиона долларов, – смеется Тедди.

– Лео всегда был невзыскательным пареньком.

Тедди смотрит на меня сверху вниз, облокотившись на борт мусорного бака.

– А ты… ты никогда не говорила нам, чего хочешь.

Он прав. Я никогда не подыгрывала предававшимся мечтам ребятам. То, чего я желала больше всего в жизни, нельзя было купить за деньги. Хотя… была одна вещь. Стоя здесь, в снегу, я думаю о фотографии на моем комоде: о снимке моих родителей, сделанном в Кении, где они встретились в Корпусе мира. Мама с папой глядят друг на друга, за их спинами садится солнце, саванна купается в золотых красках, и в отдалении виднеется силуэт одинокого жирафа.

Вот она – моя мечта. Отправиться туда в путешествие.

Но даже столько лет спустя я все еще не в силах озвучить ее.

– Да я и так всегда знал, чего ты хочешь, – говорит Тедди, и я удивленно вскидываю на него взгляд:

– Правда?

Он кивает.

– Все очень логично. Если бы у тебя был миллион долларов и ты могла бы купить что угодно, то я абсолютно уверен: ты стопудово купила бы себе своего собственного… страуса.

Это настолько внезапно и настолько нелепо, что я закатываюсь смехом.

– Что купила?

– Страуса, – повторяет Тедди таким тоном, будто это совершенно очевидно, будто это я, а не он, несу ерунду. – Ну, знаешь, большую птицу.

– С чего ты взял, что я купила бы себе страуса?

– С того, что хорошо тебя знаю, – припечатывает он с невозмутимым видом. – Я, наверное, единственный человек на планете, который понимает: ты не будешь счастлива, пока не заполучишь в свои руки огроменную бескрылую птицу.

Я качаю головой, все еще смеясь:

– Ты до ужаса странный.

– Потому ты меня и любишь, – шутит Тедди.

Его слова сразу отрезвляют меня. Улыбка тает, щеки начинают пылать, и я еле сдерживаюсь, чтобы не коснуться губ, которые он меньше часа назад целовал. Тедди ничего не замечает. Ухмыляется, довольный собой, и снова пропадает в мусорном баке.

После этого мы некоторое время разбираем мусор молча: Тедди кидает мне мешки по одному, а я осматриваю каждый из них в поисках того, который мог бы быть из его квартиры, пока наконец не нахожу нужный.

– Тедди! – зову я.

После короткого глухого удара появляется голова Тедди.

Я смотрю на конверт, адресованный Кэтрин Макэвой. Достала его из-под завала пластиковых стаканчиков со вчерашней вечеринки.

– Похоже, мы его нашли.

– Билет? – слегка запыхавшись, спрашивает Тедди. Перекидывает ноги через борт бака, плавно соскальзывает по нему вниз и приземляется в сугроб.

– Нет, мешок. – Я протягиваю ему конверт. – Пойдем с ним к тебе?

На лице Тедди отражаются противоречивые чувства. Я его понимаю. С одной стороны, мне хочется накинуться на мусорный мешок, порвать его, вывалить на снег содержимое и перерыть, несмотря на холод, влагу и ветер. Но, с другой, я осознаю – сейчас может произойти нечто очень важное; возможно, весь наш мир перевернется и затрещит по швам – и я не уверена, готова ли к этому.