К нам, тем временем, подхожит невысокий парнишка с большой сумкой-холодильником. Он привёз еду на обед и возможный ужин Марку. Раз сегодня он пропускает вечерний приём пищи, то я могу отдать его тёте Зои. Чего добру пропадать. Завтра всё равно привезут новое.

— Это мне? — с предвкушением заглядывает в коробочку она. — На вид годно, да и на запах ничего.

— Тёть Зой, мне ещё надо подать обед Марку, — поглядываю на наручные часы я. — Поболтать не получится.

— Сяду за твоим столом поем, заодно сериал досмотрю.

Удобно расположившись в моём кресле, она просит принести ей чистую вилку и майонез. Тётя Зоя любит всё «нажористое», как говорит один русский шеф в своей знаменитой кулинарной программе. И практически вся её пища сопровождается этим высококалорийным покупным соусом.

— Мистер Харрис, — с осторожностью прохожу в его кабинет я, чтобы не накликать на себя очередную беду. — Ваш обед, — ставлю перед ним поднос с едой.

— Почему не на тарелке? — бросает на меня исподлобья свой фирменный взгляд он. — Хотя, не нужно. У меня скоро встреча с финансистом. Так съем. Свободны.

На негнущихся ногах выхожу из его кабинета, прислонившись к двери. Выдыхаю, как вдруг снова набираю полную грудь воздуха. Долбаный селектор!

— Лана! — похоже и интонация у него тоже фирменная, выработанная годами в дрессировке своих соотечественников.

— Что-то хотели, мистер Харрис? — взволнованно спрашиваю я.

— На обед я ем в основном курицу или рыбу, а здесь, скорее всего, мой ужин, — двигает коробочку к краю стола. — Немедленно замените!

Вылетев из кабинета в надежде, что тётя Зоя не залила своим высококалорийным малокалорийную форель на пару. Катастрофа!

Хватаю в руки и коробочку с рыбой и своё заявление на увольнение. Надеюсь, им он не вытрёт свои идеальные губы.

Поставив заветную коробочку с едой перед Харрисоном и приложив к этому своё заявление, мечтаю провалиться сквозь землю.

— Лана, — доносится мне в спину голос Марка. — Я буду ждать вас на парковке в половине седьмого.

Звук открытия той самой коробочки подвергает меня шоковому состоянию. Останавливаюсь, бросая испуганный взгляд через плечо.

— Майонез можно убрать, — подлетаю к нему я, отбирая вилку. — В России это называется рыбка под шубой. В нашем случае под майонезной шубой, — силюсь улыбнуться, смотря в глаза цвета стали.

Тут происходит нечто странное. Мы смотрим друг другу в глаза, а после мой взгляд сам собой стекает на его губы, строго поджатые в одну линию. Почему я помню их твердость, напористость и необъяснимое для меня влечение к этой части его лица? Марк, при этом делает тоже самое.

— К-курьер… Видимо, перепутал заказ. Весь заказ, — сглатываю вязкий комок слюны, проталкивая его в пищевод. — Я разберусь, мистер Харрис, — спотыкаюсь, припадая перед ним на одно колено. Матерь Божья, опять!

— Это что? — бросает вопросительный взгляд на моё заявление, после того как помог встать на ноги. — И кто его написал? Ничего не понимаю.

— Тётя Зоя, — выдаю на автомате я. — Просит пройти ежегодную диспансеризацию за счёт компании, — аж сама прифигиваю от собственного вранья.

— Хорошо, — спешно соглашается он. — Пообедаю с финансистом в ресторане напротив, Лана. Не забудьте про мою просьбу, — наклоняется ко мне.

— Не делайте так больше, Марк… Мистер Харрис, — делаю шаг назад, полностью выдохнув из своих лёгких аромат его туалетной воды.

— Как так? — склоняет голову набок он, наблюдая за всеми метаморфозами на моём лице.

— К половине седьмого я буду готова, мистер Харрис.

Кажется случилось непоправимое – я преподнесла ему на «тарелочке с голубой каёмочкой» своё непоколебимое убеждение в нашей разнополярности. Этот гад чертовски привлекателен и это у него не отнять; а я могу с лёгкостью потерять голову, если продолжу изображать из себя инфузорию туфельку с поплывшим взглядом.