– Подвязки, – сказала она, подавая непостижимый простому уму предмет.

– И как их?.. – Реджина покрутила его на пальцах.

Встав прямо перед ней, Джесс застегнула подвязки на талии Реджины и спустила их на бедра. Диковинные ремешки свисали, как щупальца.

– Натягивай чулки, я закреплю.

Сев на кровать, Реджина приступила к заданию – так увлеченно, что даже забыла про стыд и смущение. Медленно и осторожно раскатав чулки до бедер, она встала. Джесс опустилась перед ней на колени и пристегнула чулки к крючкам на ремешках: по одному спереди и по одному сзади, справа и слева.

– Невероятно, – чуть ли не шепотом заметила Джесс. – Может, взглянешь на себя в зеркало?

– Нет, мне и так хорошо, – застенчиво отозвалась Реджина, хотя одним глазком свое отражение увидеть хотелось.

Затем она влезла в протянутое рыжей платье.

– Встань ко мне спиной, – попросила англичанка и застегнула «молнию».

– Ну наконец-то, – сказала Реджина.

– Почти. – Джесс поставила перед ней туфли. Надев их, Реджина ощутила себя Золушкой, только в извращенной ее версии.

Она взглянула на себя в зеркало – и не узнала девушку, которую там увидела.

– Можно предложить еще кое-что? – спросила Джесс.

– М-м, да.

Джесс протянула Реджине губную помаду: черный, немного податливый на ощупь цилиндрик, белая надпись «NARS»; под колпачком – нетронутый матово-малиновый стержень.

– Тоже Себастьян оставил? – спросила Реджина.

Джесс молча ждала, пока она воспользуется помадой, а помадой Реджина не пользовалась давненько, с выпускного бала. Она тогда составила пару Роберту Уэллерсу, соредактору по колонке публицистики в институтской газете. После, когда все завалились на продолжение вечеринки к Саманте Синклер, в ее дом на берегу, Реджина ждала от Роберта поцелуя при свете луны на пляже. Вместо этого Роберт признался, что он гей.

Реджина с минуту не могла унять дрожь в руках. Потом наконец накрасила губы и поразилась тому, как богатый, насыщенный красный цвет выделяет ее синие глаза.

Реджина улыбнулась и, отойдя от зеркала, вернула помаду Джесс.

– Оставь себе, – сказала рыжая. – Жгучая из тебя получилась штучка. Теперь иди, Себастьян – не из терпеливых.

Покачиваясь на каблуках, Реджина шла через вестибюль отеля. Впервые на нее не просто смотрели – засматривались. Наверное, из-за походки. Шла Реджина, словно маленький олененок, только покинувший утробу матери. А затем она увидела в глазах одного бизнесмена нечто, чего прежде не замечала в устремленных на нее взглядах мужчин: вожделение.

Внимание незнакомцев, роскошь отеля, новая и непривычная одежда… Голова закружилась, и Реджина чуть не врезалась в Себастьяна.

– Ой… я вас не заметила.

Себастьян окинул ее с ног до головы внимательным оценивающим взглядом. Ужас, да ведь он знает, что у нее под платьем, какое белье! Реджина ждала, как Себастьян прокомментирует ее внешний вид, но он продолжал разглядывать молча. Затем снял у нее с плеча старый рюкзачок.

– Он просто ужасен.

– Кому как. И потом, для моих нужд эта сумка прекрасно подходит.

Себастьян еще раз оглядел Реджину с ног до головы и предложил ей пройтись под руку. Реджина, чувствуя, будто ее впервые приглашают на танец, взяла его под локоть. Она думала, что ужинать они пойдут в ресторан при отеле, однако Себастьян направился к выходу.

– Разве мы не остаемся?

– Нет, мой любимый ресторан здесь, «Л’Ателье де Жоэль Робюшон», закрылся в этом году, – ответил Себастьян и с улыбкой взглянул на Реджину. – Впрочем, не волнуйся, в Нью-Йорке полно отличных заведений.

Себастьян открыл перед ней дверь «Мерседеса», и Реджина забралась в салон – на сей раз аккуратно и не спеша, в непривычном наряде-то.