Мать любила вязать крючком небольшие лоскутки, из которых потом сшивала шарфы и покрывала для местного дома престарелых. Позднейшие воспоминания Марты о ней были неразрывно связаны с розовыми и желтыми, как в торте «Баттенберг», квадратиками из шерсти.

Лилиан периодически, когда позволяли семейные обязанности, помогала, но ограничивалась тем, что приносила для мамы журналы и бесчисленные мотки шерсти. Еще она читала отцу его любимые энциклопедии. Могла с Уиллом и Роуз усадить всех за «Монополию» или просмотр «Властелина разума» по телевизору.

Ежедневные бытовые стычки, мытье волос, возня с обезболивающими, поездки к докторам, вылазки на утренние кофепития в церкви, приготовление еды и уборка лежали на Марте.

– Так что ты звонишь? – спросила Лилиан.

Марта потянулась к книге. Теперь та показалась ей как-то меньше, незначительнее.

– Сегодня вечером у библиотеки для меня оставили сверток. Прислонили к двери.

– Это моя Сесилия Ахерн?

– Нет. Это старая книга, похоже, со сказками. – Марта снова перечитала дарственную надпись, и ее пробила нервная дрожь. – Ммм, похоже, она принадлежала Зельде.

– Зельде?

– Нашей бабушке.

– Я в курсе, кто это.

Повисла неловкая пауза, тяжелая и давящая. В голове у Марты сверкнул образ: они с Зельдой сидят в дальнем конце сада на краю утеса и молотят пятками по обрыву.

– А тебе никогда не было интересно, что с ней стало?

– Мы и так знаем. Она умерла больше тридцати лет назад.

– Мне всегда казалось, что мама с папой нам чего-то недоговаривают насчет ее смерти…

– Марта, ну ты даешь! – Голос Лилиан сделался резким. – Мы были маленькими. Нам что, отчет о вскрытии надо было предъявить? В любом случае старовата ты уже для сказок.

От такой колючей реакции плечи Марты непроизвольно дернулись. Сказки хороши в любом возрасте, – подумала она.

– Я захвачу ее завтра с собой в библиотеку, – упавшим голосом проговорила она. – Будешь проходить мимо – зайди посмотреть. Внутри дарственная надпись, только с ней что-то подозрительное. – Лилиан промолчала. Марта продолжила: – Там стоит дата…

Трубка очнулась.

– Мне надо идти.

– Но эта книга…

– Послушай, – сказала Лилиан, – просто поставь ее на полку и забудь. У тебя и без того есть чем заняться. Я к тебе на днях заеду, хорошо?

И она отключилась.

Марта смотрела на трубку и слушала короткие гудки. Никогда еще сестра не казалась такой огорченной – неужели Марта слишком на нее давила? Она мысленно сделала зарубку поскорее доделать брюки для Уилла, лишь бы только Лилиан снова улыбнулась.

Она захлопнула потрепанный томик, решив, что сестра, вероятно, права. В конце концов, из них двоих именно она была успешной: хорошая работа, роскошный дом с верандой, прекрасные сын и дочка. А удел Марты – разные унылости, вроде ухода за рыбками Горацио и его же растениями. И драконью голову пора бы уже вернуть в школу.

Она взялась за блокнот «Чудо-женщина», и красные точки – отложенные дела – сверкнули на нее глазами дьявола. Нужно было наметить новое задание и поставить напротив него аккуратную зеленую галочку. Но мысли упорно ускользали обратно к книге. Ее раздирали любопытство и недоверие.

Допустим, бабушка действительно написала это посвящение и проставила дату, только вот кое-что катастрофически не сходилось.

Потому что Зельда умерла в феврале 1982-го.

За три года до надписи и даты в этой книжице.

Бетти, 1974

В последнее время Бетти перешла с покупки масла высшего сорта на маргарин. Сквозь дырочку на подошве одной из бежевых лодочек под ногой ощущались половицы, а на ее любимой синей юбке в горошек отскочила пуговица. Гофрированный «боб» приходилось подравнивать самой.