Моё отложено перо.
И вдохновенье рядом вроде,
Да сердце горести полно.
Мы ищем путь, мы смыслы ищем,
Землянам данного пути,
И по векам прошедшим рыщем,
В пережитом хотим найти
Подсказки для веков грядущих.
Мы собираем мудрецов,
Ведь жить всем хочется получше
И наших дедов, и отцов.
И вот отчаянной рукою
Беру перо, пишу для вас.
Проблемы у землян с душою,
Она давно больна у нас.
И главное, она бессмертна,
Чтоб ей не мучиться во мгле,
Вложите в душу больше света,
Лечите душу на земле.
Её любовью наделите,
Духовной силы красотой,
На помощь небо призовите,
А Бог – он с каждым, Бог с тобой.
«Китаец старый верною рукою…»
Китаец старый верною рукою
Иголки ставил, плоть мою врачуя,
Кружил над телом умною пчелою,
И, как пчела – нектар, болезнь он чуял.
«Клин клином! – старый лекарь говорил.
– Жизнь не щадила, тело не забыло,
Как плакало, страдало и любило.
И как держалось из последних сил».
И холод покидал безмерный тело.
Душа шептала: «Я тепла хотела,
Но не смогла я вынести невзгод».
Коль сломлен дух – и тело чуть живёт.
А как прожить ему в земной юдоли
Не испытав ни холода, ни боли?
Качал китаец старый головой:
«Я помогу – терпи. Господь с тобой!»
«Вот ещё одно лето в город…»
Вот ещё одно лето в город
Притащило жару и потность,
Жить мне легче, однако, в холод,
Солнце жарит сквозь шторы плотность.
Душ поможет чуть-чуть взбодриться,
Дохлой рыбой плыву к дивану.
Засыпаю – зима мне снится,
Буду спать, до зимы не встану.
«Репертуар дождя не так велик…»
Репертуар дождя не так велик,
Он песнь свою поёт без фонограммы:
То плачет тихо – так, как плачут дамы,
То хлюпает украдкой, как старик,
То, как младенец, сразу обо всём,
То сорванцом он шлёпает по лужам
И с хрипотцой по зонтику – простужен,
То землю рвёт неистовым свинцом.
Бывает, будто стая комаров,
Назойливо звенит перед окошком,
Потом мурлычет сладко, словно кошка,
И погружает в бесконечность снов.
То с силой гимна, зная свою власть,
Не попадая в ноты, заливая,
Он распоётся на неделю всласть,
Раскаты грома для души включая.
А я люблю, когда он шепчет мне,
Что любит свет в моём ночном окне…
«Жизнь проходит в шелках иллюзий…»
Жизнь проходит в шелках иллюзий,
Я в бессонницу их латаю,
Красной нитью прошито: «Лузер».
Я отчаянно засыпаю.
А на полках толпятся книжки,
В них, как жить, мне дают советы.
А их много и даже слишком.
Вот один: мол, не ешь конфеты.
Я не ела почти неделю,
Я к прилавкам не подходила,
Но нисколько не похудела,
А несладко мне очень было.
Говорят, что любить всё надо:
Мыть тарелки и гладить блузку,
И тогда меня ждёт награда,
И морковка вдруг станет вкусной.
И стараюсь я улыбаться,
Осознать и принять советы,
И получится, может статься,
Но не в этой жизни, не в этой.
«Взял собаку на охоту…»
Взял собаку на охоту,
Мол, нашёл тебе работу,
Будем зверя добывать,
Хватит хвостиком вилять,
Приносить к дивану тапки
И совать мне в руки лапки.
Снег глубокий, лес кругом,
Я с собакой и ружьём.
Но собака вдруг пропала —
Может, зверя увидала.
Я ружье рванул с плеча,
Но, похоже, сгоряча,
Тишина, зверья не видно,
Пусть живут, но всё ж обидно,
Что добычу не несу,
Что полдня убил в лесу.
Вдруг! Глазам своим не верю,
Вижу – пёс играет с зверем,
То бежит за зайцем он,
То таится под кустом,
То опять стрелою в лес,
Заяц носится, как бес,
Тычет мордочкой в бочок,
Мол, догнал я, старичок.
И валяются в снегу,
Нет, стрелять я не могу!
Без добычи шли домой.
Но, поверьте, пёсик мой
Стал исправно в лес ходить,
Чтоб зайчонка навестить.
Вот такие тут делишки,
Нет жаркого, но есть книжки.
Я пишу стихи для вас,
Пёс к дверям – и скрылся с глаз…
Молчи, грусть, молчи
От цветущего посёлка
Здесь осталось пять домов.
Ни коровы, ни ребёнка,
Боль старух да тьма котов,