– Медведь, – растерянно повторил он.

Корешков тяжело вздохнул. – Так, Вася, пойдём. Расскажешь по пути всё подробнее. Не надо здесь людей пугать, – он похлопал помощника по плечу. – И, вообще, тебе надо отдохнуть, думаю.

– Да я правду говорю, – возмутился Василий. – Мужик, что выходил покурить ночью, видел…

– Мужик тот трезвый был?

– Вроде, да. Перегаром, правда, несло. Изрядно.

– Вот, Вася, – как малого ребёнка увещевал Корешков, – если перегаром сегодня несло, да ещё и изрядно, значит, вчера он был, как минимум, нетрезв. – Идём, дружочек.

– А камеры? – напомнил Максим Сергеевич.

Корешков чертыхнулся. – Чуть не забыл самого главного! Задурил Вася голову своим медведем, – он бросил недовольный взгляд на Василия. – Пётр, – обратился он к Петечке, – покажите нам записи вчерашние и сегодняшние с камер.

Петечка с готовностью включил компьютер и нашёл нужные записи. На них было чётко видно, как проходило вчерашнее мероприятие: как выступает потерпевшая; зрители, кто сидит, а кто просто стоит, а потом все покидают библиотеку, потом Зинаида Мартыновна и Петр убирают стулья в читальном зале и всё расставляют по своим местам, затем – музыканты и актриса в сопровождении Марго выходят из библиотеки. А потом, через какое-то время, актриса возвращается обратно. Она заходит очень быстро, чуть ли ни бегом, в библиотеку и на этом запись обрывается… И следом, сразу, началась сегодняшняя утренняя запись: как заходит Марго, машет рукой в камеру и дальше всё, что уже было всем известно. Куска записи от возвращения убитой в библиотеку и до утра не было.

– Куда делась запись? – спросил Корешков и в упор посмотрел на Петра. Тот пожал плечами.

– А я откуда знаю? – совершенно спокойно и даже будто бы равнодушно ответил он. – Я ж не сижу здесь круглосуточно. И, когда мы уходили с Зинаидой Мартыновной, камеры работали. И мы ушли раньше, чем эта дама вернулась. Может, сбой какой произошёл? Или электричество вырубилось. Здесь это часто случается.

– Вы закрывали библиотеку? – опять спросил Корешков.

– Нет, не я. Зинаида Мартыновна. Я рядом стоял. Потом помог ей немного. Ключ застрял и не проворачивался. Вот я и помог закрыть.

– Так как же тогда потерпевшая смогла зайти в библиотеку? После того, как вы закрыли дверь. И, кстати, свет, когда вы уходили, вы погасили?

– Кажется.

– Кажется? Или погасили? – раздражённо переспросил Корешков.

– Да. Погасили, – заёрзал на стуле Петечка и часто заморгал глазами, как при нервном тике.

– Хорошо. Уточним у вашей коллеги, – следователь встал со стула. – Ладно. Работайте, Пётр… Пока работайте, – он одёрнул коротенькую кожаную куртку и направился к выходу.

– Почему пока? – насторожился парень.

Помощник Корешкова улыбнулся. – Не боись, – сказал он, – это у моего шефа присказка такая. – Он подмигнул Петечке. – Все мы работаем пока. До поры до времени, – и он, пригладив рукой волосы, отправился вслед за своим шефом.

– Шутники… – криво усмехнулся Пётр. В его глазах сверкнули злобные огоньки.

Оперативники проторчали в библиотеке до обеда. Спецмашина приехала раньше, и тело убитой увезли. Все вздохнули с облегчением, потому как, хоть следователь и заявил, будто господа библиотекари уже привыкли видеть у себя в библиотеке трупы, привыкнуть к этому было невозможно.

Когда Корешков уходил, распрощавшись со всеми, и, пожелав, чтобы это был последний труп в их библиотеке, к нему подошла Наталья Николаевна и интеллигентно поинтересовалась, когда они вернут в филиал Дафну дю Морье?

Опер не понял, какую такую Дафну они должны вернуть? Пришлось Наталье напомнить ему, что речь идёт о книге детективных рассказов, которая вдруг оказалась в квартире у первой жертвы, а потом и в полиции. До Корешкова с трудом, но всё же дошло, о чём идёт речь, и он заявил, что это вещьдок и пока не закончится следствие, книгу они не отдадут. Наталья Николаевна хотела было сообщить ему о пропаже карточки читателя, который взял изначально эту книгу и вообще о пропаже всей информации о нём, но передумала. Раз он не спрашивает, значит ни к чему ей об этом и говорить. На том и разошлись.