– Эшер и Лондон уже года два то сходятся, то расходятся. Ты же знаешь.

– Знаю?

Неужели? Впрочем, что-то такое, кажется, я слышала.

– Наверняка бы знала, если бы постоянно не уходила с головой в книги. – Марисоль покачала головой. – И сейчас ты сама подтвердила мое предположение.

Остроумный ответ пришлось забыть, потому что во время нашего обмена репликами – просто комедия в комедии – я снова полезла в сумку, нашла там книгу «В поисках Аляски» и вцепилась в нее.

– Кажется, они снова вместе. – Будто мне не все равно.

Марисоль кивнула:

– Она после аварии объявилась. Помогала восстановиться и все такое.

– А откуда ты все это знаешь?

– Ах, Дарси, – сказала подруга и тихонько рассмеялась. – Ты меня поражаешь.

Я всплеснула руками, вскинув их к софитам над сценой, но тут же опустила, чтобы достать настойчиво звякавший мобильник. Прочитав сообщения, я показала экран подруге.

Бабушка Уэллс: Давай в 6:30.

Бабушка Уэллс: У меня дома, не в ресторане.

Бабушка Уэллс: Хочу опробовать новые кастрюли.

Бабушка Уэллс: Из дома выезжай до 6. В это время по дороге в Ла-Хойю ужасные пробки.

Марисоль весело хрюкнула:

– Ба Уэллс открывала для себя прелесть сообщений и – бах! – взорвала свой мобильник.

– И мой заодно.

Я отправила один ответ на все сообщения сразу.

– Как думаешь, что ей надо?

Я пожала плечами:

– Если она опять начнет про маму, до десерта мы не дотянем. Уже не могу больше это слушать. Особенно сейчас, когда за последние пару дней пришлось иметь дело и со счетами, и с почтовыми коробками, и с управляющим Томасом, который постоянно шныряет везде.

Марисоль кивнула, по-прежнему глядя вперед:

– Плюс Эшер Флит вытаращился прямо на тебя, что бы это ни значило.

– Что? Где?

Она пихнула меня локтем, незаметно, но чувствительно:

– Не смотри туда. Опусти голову. Я тебе все расскажу.

– Что значит – вытаращился?

Я послушно опустила глаза на лежавший на коленях роман Джона Грина. Краем глаза я заметила, как сидевшая слева от меня Марисоль немного опустила блокнот с эскизами.

– Вытаращился – значит вытаращился. Я сказала, не смотри, – прошептала она, как чревовещатель. – Успокойся и доверься мне.

Эх.

– Знаешь, что в «Много шума» персонажи подслушивают друг друга, прячась в арках, и из-за этого начинается путаница и всякие неприятности?

Слова Марисоль заставляют меня рассмеяться.

– Что я несу? Конечно, ты знаешь.

– Ну да, хорошо, но какое отношение все это имеет к Эшеру?

– Артисты репетируют, а Эшер прячется за аркой номер три. Но смотрит он не на своего друга Джейса. И не на Алиссу, и не на миссис Ховард, и не на Лондон. Он таращится на тебя. Ну, то есть таращился как минимум секунд десять подряд. Теперь разговаривает с рабочим сцены.

– Да ладно тебе, Марисоль.

Она ахнула:

– Дарси Джейн Уэллс, ты мне не веришь?

Я знала, она действительно все это видела и сказала правду. Марисоль Роблес украшала себя – лицо и тело, – бросаясь в модные крайности. Но со дня нашей первой встречи она ни разу не приукрасила свои слова. Она говорила всегда прямо и честно. В отличие от меня, Марисоль никогда не врала.

Глава пятая

Коллекционер

…В мозгу не осталось места для неприятных мыслей.

Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт, «Таинственный сад»[8]

Ужин продолжался уже полчаса, но о маме она пока речь не заводила. Из-за этого я сидела на самом краешке бабушкиного обеденного стула в стиле королевы Анны и не могла расслабиться. Не могла насладиться жареным цыпленком, зеленой фасолью, обжаренной с беконом, и картофельным пюре с чесноком.

Бабушка дважды хлопнула в ладоши:

– На десерт я испекла тот замечательный шоколадный торт без добавления муки.