Мы не будем апеллировать к мистическому «шестому чувству», а используем реальные лексикографические пособия. Обратимся вновь к «Толковому словарю живого великорусского языка» В.И. Даля. Формулировка этого словаря – «Интеллигенция – разумная, образованная, умственно развитая часть жителей» – была общепринятой в XIX веке, недаром она воспроизводилась всеми дореволюционными энциклопедическими изданиями. Непременными признаками интеллигентности признавались во-первых, образованность, во-вторых, разумность, умственное развитие, то есть способность к духовному творчеству, или, говоря современным языком, креативность. Разумеется, понятие «образованность» исторически относительно. Во второй половине XIX века образованность предполагала начитанность, приобщенность к журнально-книжному миру, ориентированность в литературных течениях, короче говоря, книжную культурность, а в наши дни индикатором образованности стала информационная культура, включающая в себя не только библиотечно-библиографическую грамотность и культуру чтения, но и владение информационными технологиями, открывающими доступ к электронной коммуникации. Информационная культура, точнее, информационная культурность как свойство личности стала в последнее десятилетие проблемой, активно обсуждаемой в отечественной библиотечно-библиографической литературе[72]. Хотя в этих обсуждениях не затрагивался вопрос о соотношении интеллигентности и информационной культурности, напрашивается, тем не менее, вывод, что, поскольку необходимым компонентом современной образованности стало владение информационной культурой, информационная культурность является отличительной чертой именно постсоветского поколения русской интеллигенции вообще, и, надо думать, библиотечной интеллигенции в частности.

Креативностью (творческими способностями) обладают все нормальные люди, но для индивидов с развитым интеллектов (интеллигентов и интеллектуалов в равной мере) характерна склонность к теоретическому обобщению, они думают не только о том, что есть, но и о том, что должно быть, интересуются далекими от ежедневного бытия вещами – например, «конечными ценностями», началами природы и общества, происхождением Вселенной. Они вырабатывают национальный литературный язык и специальные терминосистемы, выделяющие его представителей из простонародной массы. Надо заметить, что теоретическое мышление, культура речи, книжная культурность способствуют развитию не только чувства собственного достоинства и самодостаточности, но иногда – самомнения, снобизма и высокомерия, поэтому их нельзя называть обязательными качествами интеллигентного человека и включать в формулу интеллигентности. Столь же неприемлемо одностороннее акцентирование креативности, примером которого может служить бестселлер американского социолога Ричарда Флорида «Креативный класс: люди, которые меняют будущее», недавно изданный на русском языке[73].

Примем за основу два бесспорных элемента интеллигентности, названные В.И. Далем. Но этих элементов недостаточно. Образованность и креативность в совокупности представляют собой не интеллигентность личности, а интеллектность, то есть обладание интеллектом. Интеллект же образованного, умственно развитого человека может быть направлен на достижение различных жизненных целей. Жизненное целеполагание (понимание смысла жизни) зависит от этического самоопределения, то есть, говоря философским языком, этоса[74]. Этическое самоопределение санкционирует те жизненно важные смыслы и ценности, к достижению которых следует стремиться, те нормы и эталоны, которыми нужно руководствоваться в практической деятельности, те добродетели, которые желательно культивировать, и те пороки, которых следует избегать. Именно