Что же я знаю о бабушкиных родителях, то есть о моих прадедушке и прабабушке? Увы, почти ничего. Вспоминаю своё раннее детство и вижу на стене нашего убогого жилища в уральском посёлке Шувакиш два чёрно-белых фотопортрета: бородатый, как мне тогда казалось, очень старый человек в сюртуке и строгая, но миловидная дама, также одетая по моде середины девятнадцатого века – барыни и господа в таких одеяниях часто встречались в школьных учебниках по истории и литературе. Это и были мои пращуры по отцовской линии – бабушкины родители, умершие довольно рано. Анна Александровна Крестьянинова скончалась в 1911 году от гнойного аппендицита. А несколькими годами ранее, простудившись на рыбалке – оступился и упал в холодную воду, – умер её муж Фёдор Степанович.

По воспоминаниям бабушки, о чём мне, уже взрослому, поведала мама, у мещан Крестьяниновых была в Соликамске винная лавка. Жили они, судя по всему, зажиточно, так как держали прислугу: приказчика, кухарку, садовника. Но после смерти отца семейства всё сразу оборвалось. Анна Александровна, как моей маме рассказывала бабушка, была «очень неприспособленной к жизни барынькой», делать ничего не умела и только распоряжалась – благо было кому отдавать приказы. Но, оставшись без мужа, «растерялась» – мамино словечко. Да и было от чего: у неё на руках осталось пятеро детей! Самой старшей была моя бабушка Лидия Фёдоровна, затем шёл её брат Алексей, следом – Николай, потом – Екатерина и самая младшая – Александра. Торговля вскоре пришла в полный упадок, семья разорилась. Бабушка когда-то считалась отцовской любимицей, а самой весёлой среди детей была Катя. Такой она оставалась и в старости, это уже помню и я – любящей шутки и безобидные розыгрыши неунывающей старушенцией!

Снимок 1916 г. Слева направо: Алексей Фёдорович

Крестьянинов, брат моей бабушки; его первая жена;

Александра Фёдоровна Крестьянинова, самая младшая

из бабушкиных сестёр (в замужестве Вотинова);

моя бабушка; Екатерина Фёдоровна Крестьянинова,

ещё одна бабушкина сестра (в замужестве Гурина)

Не знаю почему, но у меня с детских лет присутствовало ощущение, что в нашей семье с бабушкой связано нечто таинственное и непостижимое, чего мне в силу возраста не полагалось знать. Может быть, это чувство возникло вследствие каких-то отрывочных, приглушенных, полных иносказаний разговоров взрослых, время от времени достигавших детских ушей. Может быть, в силу непохожести бабушки на других окружавших меня людей, её какой-то аристократической сдержанности в изъявлении чувств, что, впрочем, не распространялось на меня, её любимого внука, а также из-за некоторых иных, совершенно немыслимых для той среды, в которой все мы тогда обитали, вещей. Например, хорошо помню, как однажды она получила по почте надушенную открытку со стихами, написанными красивым каллиграфическим почерком, с нажимами и завитушками – тогда ещё не было шариковых ручек и наряду с чернильными авторучками часто писали обычным пером.

Моя бабушка Лидия Фёдоровна Крестьянинова.

Пермь, август 1906 г.

Чтобы понять всю фантасмагоричность и нереальность события, надо представить себе наш убогий быт того времени, наше жилище, являвшее собой низенькую засыпную избушку-землянку в одну-единственную комнатку, стоявшую на краю пристанционного посёлка, почти сплошь застроенного столь же жалким жильём. Рабочий люд, обитавший в посёлке, был весьма простецкого нрава и озабочен одной-единственной проблемой – как прокормить семью, как выжить теперь уже в мирное время, коль удалось уцелеть в недавней страшной войне. Помнится, даже пили тогда несравнимо меньше, чем сейчас, – вопреки распространённому мнению о царившем в те годы якобы поголовном пьянстве. Словом, в полном соответствии с Марксом общественное бытие определяло сознание окружающих нас людей. Какие уж тут стихи!