Листок был исписан размашистыми буквами. Игорь не пытался вчитываться, ему было достаточно нескольких ярко-красных пятен под текстом, там, где полагалось быть подписи.

– Сам он пока не появлялся? – спросил Игорь.

Она покачала головой и побыстрее убрала страшное письмо, видимо, боясь долго держать его в руках.

Больше Игорь вопросов не задавал. Снова произошло нечто удивительное, что должно было бы его встревожить. Ведь в ту самую секунду, как он разглядел несколько пятен крови на письме, он уже знал все. Знал так, как если бы ей пришлось потратить час или больше, чтобы рассказать ему. Знал так же уверенно, как знал и ее саму, хоть и видел ее впервые.

Был враг. Опасный и безжалостный преследователь. Он появился в жизни этой прекрасной женщины внезапно и тут же поставил своей целью настигнуть ее, подчинить себе, захватить, как захватывали дармовой кусок земли кочевые племена.

Игорю не казалось странным, что никакого имени у этого преследователя не имелось. Оно и не требовалось, важнее было знать саму его суть. А суть эта была по-настоящему пугающей. Преследователь обладал, судя по всему, незаурядным умом и в то же время свирепостью и садизмом. Он и не пытался прикрыть свои домогательства хотя бы видимостью светлых чувств к этой женщине. Наоборот, он шел напролом, намеренно подавляя ее и запугивая. Сперва знаки его угрожающего внимания были попроще, но вот дело докатилось и до окровавленных писем.

Они давали понять: в своей охоте он совершенно не боится пролить свою собственную кровь, а уж чужой не побрезгует тем более. Двое злоумышленников, конечно же, были подосланы им. Еще одна мера запугивания, «черная метка», и пока не самая опасная, худшее он припас на потом.

Как это стало известно Игорю? Да велика ли важность? Вероятно, оттуда же, откуда он знал, что есть у этой женщины дети, кажется, двое. Что жизнь во всем этом изяществе – чего уж там, в роскоши! – нисколько не испортила ее миролюбивого, мягкого характера. Что, будь ее воля, она бы сделала свою жизнь гораздо скромнее, проще и понятнее. Но обстоятельства удерживали ее. Непреодолимые, с которыми ей приходилось мириться.

Вот только ее имя…

Впервые за то время, что он находился в этом доме, Игорь испытал ужас. Он поймал себя на мысли, что совершенно не помнит – а то и вообще не знает – имени той, в чьи глаза он никак не мог наглядеться, чья неосязаемая, не телесная мягкость так охватывает его, успокаивает и умиротворяет.

Он не знал имени ее преследователя и даже не задумывался об этом. Но ее имя! Его же необычайно важно, необходимо знать! И будто он и правда знал, будто бы даже произносил когда-то вслух. Но неужели он мог его забыть?

– Я не обижусь, если вы не захотите мне помочь, – сказала она. – Но обратиться мне больше не к кому…

Она облокотилась о каминную полку и слегка опустила голову, почти касаясь виском пышного букета цветов, стоявшего в вазе рядом с ней. Цветы прекрасно смотрелись, ярко и красочно, но не настолько, чтобы рябило в глазах.

– Нет-нет, что вы! – воскликнул Игорь, испугавшись еще сильнее. – Не прогоняйте меня и не стесняйтесь. Я все сделаю, чтобы вам помочь, как же иначе?

Он тоже оперся о полку, положив локоть рядом с часами.

Его испуг от осознания, что он не знает ее имени, сменился искренним беспокойством, что сейчас она поддастся чувству стыда и откажется от его помощи. А этого допустить было никак нельзя. Это значило бы позволить безумному и коварному преследователю навредить ей. Сама ли она навлекла на себя эту опасность или только лишь стала жертвой обстоятельств – неважно. Игорю была чудовищна сама мысль, что некто, поливающий свои письма кровью и подсылающий подручных с ножами, дотянет до нее свои лапы.