Молодой офицер разведки так возбужденно чеканил свою речь, что запыхался.

– Присядьте, Трайберг, – Розенблюм указал на стул, где сидел доктор, – и прекратите волноваться.

Эммануэль достал сигарету из пачки и закурил, сделав вид, что не заметил укоризненного взгляда друга, не желавшего, чтоб его святилище пропахло табаком.

– Джошуа Чолер был найден мертвым у себя на диване в гостиной. На нем был свежевыстиранный костюм, рядом лежали пальто и шляпа. Кроме того, он был гладко выбрит и от него исходил аромат туалетной воды. Он явно намеревался покинуть квартиру.

– Некоторые люди совершают подобные приготовления намереваясь отправить себя на тот свет, чтобы избавить свое окружение от хлопот с подготовкой покойника к похоронам, – заметил Эммануэль.

– Господин Стирис, вы забываете о специфике назначения препарата, использованного покойным. Я думаю Джошуа Чолер собирался на свидание.

– А вы забываете о том, с какой легкостью может приобрести смертельный яд человек, с диагностированной импотенцией. И проблема эта, учитывая прошлое Чолера, не может являться решающим фактором в установлении его мотивов.

Трайберг осекся, задумавшись над словами более опытного коллеги.

– Что еще вы обнаружили? – вмешался Розенблюм.

– Пустой флакон от препарата в урне. Боюсь это все. Никаких следов взлома и постороннего присутствия.

В кабинете повисла тишина. Ни одному из знавших лично Джошуа Чолера мужчин, не хотелось верить в то, что он наложил на себя руки. Над каждым из них непомерным грузом нависало прошлое, продолжая отбрасывать мрачные тени и в годы мирного существования, но даже это чудовище не было способно затмить триумф жизни, к которому они пришли благодаря совместным усилиям. Эммануэль не мог поверить, что его друг, способствовавший спасению стольких невинных жизней в Италии и Хорватии, опустил руки и сдался. Сделав затяжку и глубоко вдохнув сигаретный дым, Эммануэль посмотрел на юного разведчика. На ум ему пришла спасительная мысль.

– Прямая кишка опорожнилась?

– Простите?

– Брюки покойника были чистыми или нет?

– Нет, – растерянно ответил парень.

– В котором часу состоятся похороны?

– Похороны завтра! В три часа дня, – ответил Розенблюм.

– Отлично. Значит у нас полно времени. Поехали, Миша. Отвези меня в его дом. Это не самоубийство.

Эммануэль встал с дивана и призывно взглянул на своего друга.

Сообразив какое умозаключение движет его другом, Розенблюм встал и направился к шкафу за верхней одеждой.

– Господин, Стирис, – подорвался парень, – поясните, что вы имеете в виду?

– Человек столь педантично подошедший к организации собственной смерти, не забудет предварительно промыть прямую кишку.

***

Спустя час Консул был припаркован на забитой автомобилями стоянке супермаркета, соседствующего с небольшим кварталом, застроенным частными домами. Одноэтажные кирпичные строения, под коричневой черепицей, огороженные тщательно ухоженными цветочными клумбами и низкими металлическими заборами, были спешно возведены в послевоенные годы. Не зная точного адреса, один дом запросто можно было перепутать с другим. Отперев дверь, Розенблюм пропустил Эммануэля вперед и тот сразу же достал из-за пояса кольт, выставив его перед собой по направлению взгляда.

– Мэнни, будет тебе, за домом наблюдают со вчерашнего утра!

– Вы бы раньше об этом подумали.

– Ты прекрасно знаешь, что мы не ведем слежку за своими агентами, если у них нет оснований сомневаться в собственной безопасности.

Не обращая внимания на старческое ворчание, Эммануэль, осторожно ступая, обошел весь дом и только убедившись, что они одни, сунул пистолет обратно за пояс.