– Верно подмечено. – художник приблизился к картине. – Ох, я могу смотреть на нее часами. Наслаждайтесь, а мне пора…
– Угу. – мужчина так и не отрывал взгляда от картины. Он вглядывался в очертания полуразрушенных зданий, линии тянущейся через город улицы, искривленные ржавые скелеты машин, и тени…
Тени были совершенно живыми. Они переливались, изменяли форму и цвет… Они колыхались, словно ветви на ветру… Словно эти тени были чем-то абсолютно живым…
Неожиданно мужчина понял, что звуки музыки и толпы исчезли, словно в мире существовали только картина и он. На мгновение ему даже показалось, будто он слышит звуки ветра, перекатывающего песок по пустынной улице, скрежет качаемого ветром ржавого остова машины…
Звуки выставочного зала все удалялись, а звуки таинственного и мрачного «Города Пойманных Душ» становились все громче и громче, и вдруг охватили всю душу мужчины, который всегда считал, что картины – не его ума дело.
И вот он уже не в душном закуренном зале выставки, а на пустынной улице города-призрака. Он шел среди теней, а тени переливались цветами и двигались… тени двигались и шептали… они шептали ему, призывали… просили стать одним из их числа.
Мужчина шел к ним. Он шел по улице мимо ржавых железяк, что раньше были машинами. Шел к теням…
Мужчина рухнул замертво, схватившись за грудь. Толпа людей бросилась к нему, а сквозь плотные ряды любителей живописи, к нему пробилась его жена:
– Кто-нибудь, позвоните врачу! У него сердечный приступ!..
В стороне от людей стоял художник. Его лицо было невозмутимым, карие глаза блестели от счастья, устремленные на его шедевр – Город Пойманных Душ. Он видел гораздо больше, чем обычные люди. Он видел, как тени в том городе двигаются, извиваются и кричат… Эти тени – души… Пойманные Души… И еще одна только что пополнила его личную коллекцию…
Набросок
Молодой человек сидел в холодной пустой квартире, казавшейся ему склепом.
В его руке была обычная шариковая ручка, на столе лежала записная книжка.
Он страдал от одиночества, но ощущал чье-то странное, невидимое присутствие.
Ручка медленно двигалась по белой бумаге, оставляя на ней легкие следы. И каждый изгиб линии, каждая точка, отразившаяся на листке из записной книжки, не вызывали у молодого человека никаких мыслей. Он просто сидел и продолжал выводить на бумаге какие-то линии, складывающиеся в единую картину.
Наконец, он отложил ручку и посмотрел на получившийся рисунок.
Гибкая фигура девушки – стройной, хрупкой, печальной… Ее правильные черты лица, большие выразительные глаза, чувственные губы, маленький, едва заметный шрам над правой бровью…
На ней какое-то странное платье – облегающее, не выделяющееся из всего облика, словно это не платье, а вторая кожа. Ему вдруг показалось, что одежда эта непременно должна быть нежно-фиалкового цвета, настолько светлого, что будет казаться почти белым.
На открытом плече девушки почему-то была татуировка. Какой-то японский иероглиф.
Молодой человек коснулся рисунка татуировки. Такие плавные, красивые изгибы линий… такие знакомые, словно он не раз прикасался к ним…
А за спиной девушки… за ее спиной были крылья.
Перед глазами молодого человека подернулась белая пелена – бессонные ночи дали о себе знать. Не в силах противиться, он уронил голову на стол и провалился в мир снов.
А за его спиной… за его спиной стояла девушка – точная копия рисунка.
Со слезами на глазах она смотрела на свой портрет.
Прикоснувшись к крохотному, почти незаметному шраму над правой бровью, девушка ангел-хранитель тяжело вздохнула.
– Вот так будет вечно… Я охраняю тебя в этой жизни, а в следующей мы меняемся местами… – тихим, красивым голосом произнесла она, ощущая катящиеся по щекам слезы.