Иван Андреевич видел широкое лицо, густые пшеничные волосы, зачесанные направо, светлые кустистые брови и крупный нос с большими ноздрями. Выглядит на пятьдесят, но полон сил. На мгновение Неверов столкнулся с Морозовым взглядом, но светлые глаза начальника ничего не выражали.

– Что вам отвечали? – повторил вопрос Морозов.

– Одно и то же, товарищ старший майор: что Опарин и Чащин разбились на машине.

– Потому что так и есть, – изрек Павел Александрович, и слова его были тяжелее печати, закрывающей дело. – Напишите об этом рапорт, и завтра утром машина доставит вас в Куйбышев.

Последние слова Морозова звучали мягко, совсем не как приказ, и Неверов набрался сил возразить:

– Но ведь анонимку кто-то написал?

– И вы же выяснили, кто это? – В голос вернулся холод.

– До конца не уверен, товарищ старший майор, но главный инженер первого района высказывал мысли, что смерть Опарина и Чащина не была случайностью. – Эти слова вызвали на лице Морозова то, что можно было принять за легкую досаду.

– Знаем, знаем, – с легким выдохом сказал начальник. – Человек он молодой, а район у него самый сложный, не все справляются с такой ответственностью. Товарищ Зимонин просто устал, переутомился. Всем нам нужен отдых, но кто нас в такое время отпустит отдыхать, верно, лейтенант?

– Так точно, товарищ старший майор.

– Вот я вас и отпускаю, с чистой совестью. Напишите рапорт, все как есть. И завтра в Куйбышев, там отзвонитесь начальству и с оказией в Москву. – Неверов кивнул, поняв, что разговор окончен, и отдал честь. – И позовите мне Чернецова, он мне нужен.

– Так точно, товарищ старший майор, – еще раз сказал Иван Андреевич, и, когда выходил, половицы под ним не скрипели, как будто он ничего не весил.

Отослав ждавшего на лестнице Чернецова к Морозову, Иван Андреевич добрался до своей комнаты и, включив свет, обнаружил на стуле ужин. Холодная белесая гречка без подливки и тарелка щей из кислой капусты, подернутая белой лентой застывшего жира по кромке. Это было очень невкусно, но голод выворачивал желудок. Через силу затолкав все это в себя, Неверов очень захотел пить и уже собирался дойти до кухни, но в дверях появился Чернецов.

– До утра у тебя Сережу забираем, ЧП в первом районе. Мы с Павлом Александровичем уезжаем. Чуть не забыл, вечером заходил Берензон, передал тебе это, – Чернецов протянул Ивану Андреевичу папку с завязанным узлом. – Ты спросить что-то хочешь?

– Мне б попить чего-нибудь.

– Вот тебе от меня прощальный подарок, – достав из внутреннего кармана пальто небольшую бутылочку, сказал Чернецов. – Настоящий армянский.

– Я не пью, мне воды бы.

– А на кухне в чайнике. Я побежал. Может, и не увидимся больше, – с видимым облегчением засунув коньяк обратно, бросил Чернецов и, взмахнув рукой, ушел.

Наверху прогремели тяжелые шаги Морозова; он спустился по лестнице, хлопнула входная дверь. Неверов не смог заставить себя выйти из комнаты, пока не услышал звук отъезжавшей машины. Потом прошел на кухню по темноте и, жадно присосавшись к горлышку чайника, пил чуть теплую кипяченую воду. Дом молчал. Алия не готовила ужин, значит, в штабе ее нет. Морозов и Чернецов уехали с Сергеем. Зоя была далеко от штаба, куда она шла, неясно. Держась рукой за стенку, Иван дошел до своей комнаты, включил свет и выглянул в коридор. Вити на его стуле тоже не было. Лейтенант был в доме один.

Неверов сел на кровать и, с трудом развязав шнурки папки, переданной от Берензона, увидел в ней несколько листов. На первом было написано: «Результаты вскрытия тела начальника отдела снабжения С.В. Опарина». Иван Андреевич быстро пробежал глазами по рукописному тексту. «…Множественные переломы…», «…ушибы внутренних органов…», «…смерть наступила предположительно в результате закрытой черепно-мозговой травмы…». Подпись: Врач И.В. Шеин.