– Сплетен не возим, ни в трюме, ни в каютах, – веско сообщил Юго, смахнул обломки доски и потянул от стены новую. – Что за приметы у того южанина, по жемчугу должника?

– Так…

– Воды выпей и не пыхти. Имбирь у тебя есть?

– Так…

– Сам гляну. Эх, вот в краю, где я рос, совсем не было имбиря, прямо досадно. Ну ладно это, так там и хрена ни единого корешка. Горчица, шафран, куркума… – Юго блаженно прижмурился. – Иной раз перечислю, и радость греет: до чего велик мир.

Он прошел к коробам приправ и начал их рассматривать. Перевозка золота, чего уж там, дала изрядный доход. Но более неспокойного плавания не помнил никто в команде. Особенно трудно пришлось в ту ночь, когда из тумана навалились немыслимые среди моря, в глухой штиль, гости: три большие лодки облепили борта. Юго проснулся первым, почуяв смутное беспокойство. Нечто забытое, нездешнее, шевельнулось и проникло в сон. В первый миг он не поверил себе, а затем прыгнул в чем был к двери, нащупывая трофейный нагрокский топор. Сонный голос сирены разобрать по силам лишь оримэо, и то не всякому, но лишь умеющему противостоять звучанию. Юго заметил в себе такую способность еще на островах. И с некоторых пор не сомневался: тот мерзавец, что продал двенадцатилетнего мальчишку пирату, набивал цену, намекая на присутствие у «товара» древней крови. Тогда она еще не дала о себе знать, но, когда юноше стукнуло пятнадцать, расправила его плечи широко. Порода сделалась внятно видная всякому… Юго так и не смог выяснить, было ли правдой то, что шепнул ему приятель:

– Наш одноглазый купец решил продать тебя храму, беги!

Проверять Юго не стал. Нырнул с борта, выплыл близ скал и побрел к порту наниматься в команду к северным чужакам. За два года он сменил галеру Лозильо на нэйф Нагрока, сбежал с пузатой шхуны торговцев Дэлькоста и едва не прикончил боцмана военного корабля. Наконец накопил сноровку и разобрался в наречиях, без горячки присмотрелся к людям, переждав зиму в большом порту, и прорвался почти что в драку на нынешний свой корабль. Лучший на весь свет, в этом Юго не сомневался.

Почуяв ночью голос в тумане, он бегом промчался до каюты капитана, содрал со стены поющую ракушку Запретных островов, подаренную им самим без пояснения смысла дара, и во всю силу легких загудел, пробуждая корабль целиком, от мачт и до киля… Сама древесина обшивки отозвалась вздрагивающим протяжным стоном, туман свернулся в мелкие дождевые капли, как прокисшее молоко. Голос сирены сделался бесполезен и бессилен.

Юго уже выкашивал врагов у правого борта. Темное лезвие топора блестело алой пленкой и рассыпало брызги. Кости оно рубило с какой-то пугающей легкостью, пираты захлебывались коротким визгом. За спиной уже рычал кок, а капитан спокойно распоряжался людьми. Юнга вился у него под ногами. Именно он успел заметить притаившегося у мачты чужака, и он ударил злодея ножом в ногу, испортив замах широкой сабли и сохранив куртку капитана целой на спине…

– Приметный южанин. – Наконец корчмарь отдышался и начал говорить. – Приметнее некуда. Глаз у него один, вместо второго же – вышивка жемчугом по толстой кожаной повязке. В средину ее, в золотой ободок, вздета черная жемчужина, цену которой в нашем порту никто не знает. Королевская вещица, штучная.

– Надо же, – буркнул Юго, пока не решив, как относиться к новости.

На кухню сунулся знакомый моряк, сгрузил продукты и уступил место второму. Юго приободрился, перебирая кувшины с оливковым маслом, завернутое в крапиву телячье мясо особенного «королевского» откорма, секрет которого перенят тэльрами у жителей юго-восточных, безмерно далеких земель. Не забыли закупщики и имбирь, и многое иное важное и полезное.